Пришествие землян

Брэкетт Ли Дуглас

Девочка положила голову на колени и заплакала, очень тихо и сдержанно. Фрэзер обнял ее за плечи:

— Не надо плакать. Ну, перестань. Конечно же, она придет за тобой, ведь она твоя мать.

— Она не может.

— Но почему? Зачем она привезла тебя сюда? Ты не больна, тебе не нужен доктор.

Ответ был прост:

— Меня собирались убить.

Фрэзер даже онемел. Ему показалось, что он ослышался.

— Что ты сказала? — переспросил он.

Худенькие плечи затряслись под его ладонью.

— Они заявили, что это я принесла

в племя болезнь. Пришли старейшины, все вместе, и заявили маме и папе, что меня нужно убить. Они искусные колдуны, но они не смогли меня очистить. — Из ее груди вырвалось рыдание. — Мама сказала, что это ее право — убить меня, и увезла меня в пустыню. Она плакала. Прежде она никогда не плакала. Я испугалась, но она сказала, что не сделает мне ничего плохого, просто отвезет меня в безопасное место. Она дала мне выпить какой-то горькой воды и велела ничего не бояться. Она разговаривала со мной, пока я не заснула.

Девочка подняла взгляд на Фрэзера — напуганный и растерянный ребенок. И все-таки в ней была гордость.

— Моя мать сказала, что наши боги прокляли меня и я никогда не смогу жить со своим народом. Но у землян другие боги, которые не знают меня. Она сказала, что ты не станешь меня убивать. Это правда?

Фрэзер тихонько выругался, потом ответил:

— Да, это правда. Твоя мать — мудрая женщина. Она поступила правильно. — Лицо у него побелело. Он отошел от постели и спросил: — Как тебя зовут?

— Биша.

— Ты хочешь есть, Биша?

Девочка задумалась, все еще давясь рыданиями.

— Не знаю.

— А ты подумай. Одевайся. Вон твое платье. А я пока приготовлю завтрак.

Он вышел в соседнюю комнату, совершенно не в себе от бешенства. Его еще никогда так не трясло. Предрассудки, невежество, ханжеская жестокость! У них эпидемия, и когда колдовство не помогает, проще всего найти козла отпущения. Скажи, что ребенок проклят богами, а потом отправь его собственную мать убить его!

Мысленно Фрэзер склонил голову перед этой женщиной с яростными глазами, которая оказалась слишком крепким орешком для старых трусов. Бедняжка. Только выбор между жизнью и смертью собственного ребенка мог заставить ее отдать девочку в руки землянина — чужого и странного существа, но общающегося с иными богами…

— За что они меня прокляли? — спросила у него за спиной Биша. — Я имею в виду наших богов.

Девочка уже оделась, что было совсем нетрудно — натянуть через голову бесформенный балахон и сунуть ноги в сандалии. Волосы ее свисали на лицо, глаза еще не просохли, а из носа лило ручьем, и Фрэзер даже не знал, смеяться ему или плакать.

— Они и не думали тебя проклинать. Это просто чушь, предрассудки…

Он осекся. Нет, так не пойдет. Ей уже семь, и нельзя за секунду стереть из ее сознания все то, чему ее учили и во что она верит. Тем более, кто поверит на слово чужеземцу?

Фрэзер постоял, нахмурившись, мучительно соображая, как бы получше все объяснить, и вдруг заметил, что девочка смотрит на него настороженно

и удивленно. Тельце ее так все и напряглось.

— Ты боишься меня? — спросил он.

— Я… я никогда не видела таких, как ты.

— Гм-м. И ты, конечно же, никогда не видела такого дома, верно?

Она огляделась и покачала головой:

— Нет. Он такой… такой… — У нее не хватило слов, чтобы выразить благоговение, переполнявшее ее.

Фрэзер улыбнулся:

— Биша, ты сказала, что старейшины вашего племени очень искушены в магии.

— Да, да!

Он спустил ее с колен и крепко взял за руку:

— Сейчас я покажу тебе кое-что. Пошли.

Он не был уверен, что детские психологи одобрили бы его методы, но ничего другого ему просто в голову не пришло. Напустив на себя таинственный вид, словно волшебник, он провел это дитя пустыни и палаток кочевников по Дому, показывая одно за другим чудеса современной цивилизации — начиная с водопроводного крана и кончая музыкальными записями и микрокнигами. В завершение экскурсии он позволил девочке заглянуть в лабораторию, полюбоваться на загадочные предметы, сверкающие стеклом и хромом.

— Ну как? Кто из нас могущественней — я или твои старейшины?

— Ты. — Она отодвинулась от него, обняв себя руками за плечи, словно боялась ненароком дотронуться до чего-либо. За ее спиной в жилой комнате гремела и журчала музыка Вагнера, струившаяся из крохотной проволочной катушки.

Неожиданно Биша встала на колени и склонила голову как бы в знак полной покорности.

— Ты — самый великий доктор мира.

Слово «доктор» прозвучало в ее устах как «шаман». Фрэзер ощутил стыд и раскаяние. Недостойно так морочить голову ребенку. Но он уцепился и за эту соломинку.

— Очень хорошо. Раз ты это понимаешь, Биша, — произнес он торжественно, — то слушай меня: проклятия твоих богов не имеют силы в этом доме, и я не желаю больше знать об этом.

Она выслушала его, но головы не подняла.

— Здесь ты в безопасности. Тебе не надо бояться. Посмотри на меня, Биша. Ты обещаешь не бояться?

Девочка поглядела на него снизу вверх. Он улыбнулся, и она тоже улыбнулась ему — краешками губ:

— Обещаю.

— Ну вот и славно, — сказал он и протянул ей руку. — Давай завтракать.

И только тут до него дошло, что ребенок связал его по рукам и ногам. Целых четыре с половиной месяца, которые ему еще предстоит провести здесь, он должен кормить ее, ухаживать за ней и прятать от людей. Люди города вряд ли дадут малышке приют — ведь мать Биши не доверилась им, — а если и дадут, то кочевники все равно найдут ее, когда явятся осенью на торги.

Единственный выход — отвезти девочку в Караппу, где никому не придет в голову совершать ритуальное убийство. Но Караппа в трех сотнях миль от Дома. У Фрэзера есть гусеничный вездеход, однако работа в лаборатории не станет ждать, пока он проползет шесть сотен миль туда и обратно через пустыню. Бросать лабораторию нельзя.