Пришлый. Дилогия
Шрифт:
– Я приеду к тебе вскоре, - орал я, представляя милое личико Лучии, года она меня увидит.
– Будет спать спокойно город,
– В кленах и акациях,
– Я прижмусь к тебе щекою,
– Ты смахнешь слезу рукою,
– Демобилизация, - при этих словах я даже привстал, чтоб половчее стегануть быка палкой-подгонялкой, дабы скорее привез меня к моей зазнобе.
Тут меня что-то толкнуло под левую лопатку, да так больно, что перед глазами запрыгали черные пятна, а в голове всплыла нелепая мысль: отчего так быстро приближается бычий зад?
Глава 5
Трое мужчин сидели за круглым столом в небольшом,
– Ну, и о каком важном деле ты хотел поговорить со мной, Матерый?
– проговорил широкоплечий мужик с растрепанной, грязной бородой и длинными, не менее грязными волосами.
– Что за хрень, Федул? Я хотел поговорить только с тобой! Что он тут делает?
– указал на третьего мужчину тот, которого назвали Матерым. Третий был как две капли воды похож на Федула: такие же грязные волосы, такая же растрепанная борода. И лишь очень внимательный человек мог разглядеть разницу в этих лицах.
Одежда Матерого выгодно отличалась от льняных, простых одеяний, в которые были облачены его собеседники. Человек носил отличные кожаные штаны, кожаную куртку с широкими стальными пластинами, одна была нашита на груди, другая на спине. Также у его стула был прислонен неплохой меч. Выбивалась из общей картины и прическа воина - он был абсолютно лыс.
– У меня от брата секретов нет. Так что выкладывай, с чем пожаловал, - пресек возмущения Матерого Федул.
– Дело твое, но доля ваша все равно половина будет, хоть вас и двое. Согласен?
– Ты, Матерый, поперву дело расскажи. А торговаться, да куш делить уже опосля будем.
– Дело верняк, куш возьмем что надо. Но половина моя, так и знай, на три части делить западло.
– Да не бухти, ботай че за дело.
– Значится, был я нынче у нашего костоправа, - смочив горло вином, начал рассказ лысый воин, - Поправил он спину мою, значится. Ну, я на выход. А там мужиченка стоит, ждет, значится, когда освободится лекаришка. Быковатый такой мужиченка, у него за спиной еще две железки были остренькие, и, падалью буду, если он ими пользоваться необучен. Ну, я в голове-то отметил это, и в калитку, а тама, на улице то бишь двуколочка стоит, а в двуколочке той три человечка поломанных. И, падалью буду, людишки это непростые, битые жизнью, значится, людишки. Наемники, али просто с большой дороги, у меня на это глаз наметанный. Ну, я и думаю: сколько ж рыжиков надо, чтоб экую прорву народу вылечить. Дайка послухаю, о чем там бокланят костоправ, с мужичком этим быковатым. Ну, я, значится, дом с другой стороны обогнул, сиганул через забор и шнырь побырому к окошку - знаю уже, где все беседы ведет лекарь. В окошко то глядь: а там, этот, так небрежненько достает из мешочка золотой ноготок и на стол его кидь. И, падалью буду, в мешочке том еще монет было немеряно.
– Так уж и немерянно?
– с сомнением проговорил Федул, отхлебнув из кружки.
– Может и не немерянно, но что мешок не пустой я заметил. А если там даже пару рыжих будет, это нам надолго хватит.
– А с чего ты взял, что там не серебро, в мешочке том? А то и вовсе медь?
– продолжал сомневаться Федул.
– Серебришко он тоже доставал, но уже из другого мешочка. И мешочек тот также был далеко не пуст.
– Лады, предположим, мужик этот и вправду такой богатый, как ты тут втираешь. Не воткну я только одного. Зачем ты ко мне с этим приперся? Смысл тебе делиться с
– Я ж тебе базлал уже. За спиной у мужиченки этого два меча. Значится, он ими владеть умеет, и далеко не лопух в этом деле. А ты и сам знаешь, я на арене в основном кулаками морды квашу. Мечник я хоть и неплохой, но до отличного не дотягиваю. Вот и хочу падлюгу эту издали мочкануть, перестраховаться значиться хочу. А у тебя, я знаю, арбалетик имеется.
– Вот и дрался бы себе на арене, чего вдруг разбойничье прошлое вспомнить решил? Да еще и меня хочешь втравить?
– Ты, Федул, мне тут не прикидывайся. А то я не знаю, что от того прошлого, разбойничьего ты до сих пор не отошел. И то и дело пытаешь счастье на дорогах вместе со своим братцем, да еще несколькими висельничками из соседних деревень.
– Что я пытаю, это мое дело. Непонятно мне, какого рожна ты хочешь снова выйти на дорогу? Не ты ли говорил: хватит с меня всего этого? Что-то ту не чисто, темнишь ты что-то, Матерый. Али скрываешь что? Иди подстава это какая?
– Да, что тут скрывать, - осушив кружку и утерев губы, проговорил Матерый, - Сам же знаешь, как меня в последнем бою на арене поломали. Уже месяц тут торчу, лечусь. Вот и задолжал я этому лекаришке деньжат. И даже с учетом того, что он мне, как земляку, скостил за лечение пару монет, должок получился изрядненький. А его, сам знаешь, кто покрывает. Вот и приходиться выкручиваться, иначе в такую долговую ямищу залезу, хоть в рабство к нему иди. Когда я еще на арене серебро это отобью? А ведь могут опять покоцать меня, тогда и вовсе, хоть в петлю лезь. Вот и выходит: нельзя мне такой шанс упускать. Никак нельзя, коль добыча сама в руки плывет. Да и не вечно же мне на арене кулаками махать, пора и на покой когда-то.
– Тут ты прав, лекарю долги надо отдавать сразу, - усмехнулся Федул
– Ну, так как, ты в деле?
– барабаня по столу пальцами, настороженно спросил лысый.
– Ты поперву план изложи, там поглядим, - не стал спешить с ответом Федул.
– Лады, - хлопнул ладонью по доскам стола Маетрый, - слушай. Значится, проследил я за этим мужичком до дома Аравии, на ночь, видать, он там договорился.
– Хе, любит эта Аравия всяких приезжих у себя привечать, - усмехнулся Федул, - а меня с братом, так от порога метлой гонит.
– Я ее понимаю, сам бы к вам и на десять шагов не подошел, коли не нужда. Эвон рожи какие, как вам только на свое отражение не страшно смотреть?
– оскалился Матерый.
– Да ты не перебивай. Дальше слушай, - оборвал он попытавшегося сказать что-то в ответ Федула.
– Я умудрился подслушать разговор этого обеерукого со своими людишками. Уезжает он завтра поутру. И судя по всему, едет он в Столицу. И план у меня такой. Значиться, подстережем его у поваленной сосны, что рядом с козьим оврагом. Прикинемся крестьянами, у которых телега сломалась. Мол, чиним ее. А как только он мимо проедет, ты, Федул, из своего арбалетика ему болтик в спину и всадишь. А дальше уже тело техники.
– Ну, так что, вы в деле?
– в ожидании посмотрел на своих собеседников Матерый.
– Что думаешь, Прол? Стоит ли вписываться?
– повернулся Федул к молчавшему все это время третьему мужику.
– Я как ты, брат, ты же знаешь, - Прол не имел привычки спорить со своим старшим братом и во всем с ним соглашался. Но Федул всегда спрашивал его мнения, он любил своего младшенького и хотел, чтоб тот чувствовал себя нужным и важным.
– Хорошо, Матерый, мы в деле.
– Тогда бросай пьянку. Завтра нам еще до рассвета надо подъехать к поваленной сосне.