Пришпоренный
Шрифт:
С помощью Доути Хорнблауэр машинально напялил на себя одежду, не замечая, что делает. Он вышел в изменившийся мир, ступая по тонкому снежному ковру. Белый снег, покрывавший дождевик Провса, мерцал в темноте.
— Ветер норд-тень-ост, умеренный. Прилив будет прибывать еще час.
— Спасибо. Поднимите матросов и пошлите их на посты, пожалуйста. Они смогут поспать у пушек.
— Есть, сэр.
— Через пять минут с этого момента я не хочу слышать ни звука.
— Есть, сэр.
То была обычная рутина. Чем меньше видимость, тем меньше должно быть время, за которое корабль сможет открыть огонь по неожиданно
Дух команды еще не упал — высыпав на заснеженную палубу из душной теплоты твиндека, матросы шутками и возгласами выражали свое изумление, но резкие выкрики унтер-офицеров заставили их смолкнуть. Реи были обрасоплены, команды рулевым отданы, и на «Отчаянном» воцарилась мертвая тишина. Словно корабль-призрак двинулся он в непроницаемой ночи, наполненной бесшумно падающими снежными хлопьями.
На гакаборте горел прикрытый створками фонарь, чтоб читать показания лота, хотя при быстро меняющейся скорости эти показания не так и важны — куда больше значат опыт и интуиция. Лот бросали двое матросов на грот-руслене правого борта. Хорнблауэр, стоя с наветренной стороны шканцев, слышал тихий крик лотового, хотя специальный матрос был поставлен передавать ему глубину, если понадобится. Пять саженей. Четыре сажени. Если он ошибется, они сядут на мель еще до следующего броска. На мели под пушками Пти Мину. Хорнблауэр непроизвольно стиснул руки в перчатках и напряг мускулы. Шесть с половиной саженей. Так и должно было быть по его расчетам, и все же Хорнблауэр вздохнул с облегчением, и тут же устыдился, усмотрев в этом неверие в свои силы.
— Круто к ветру, — приказал он.
Ближе к Пти Мину подходить нельзя. Сейчас они в четверти мили от хорошо знакомых холмов, но ничего не видно. Казалось, Хорнблауэра окружает черная непроницаемая стена. Одиннадцать саженей — они в самом фарватере. Кончается прилив, два дня после квадратуры, ветер норд-тень-ост, скорость течения должна быть меньше узла, Мэнгамское завихрение еще не сказывается.
— Дна нет!
Больше двадцати саженей. Все верно.
— Хорошая ночь для лягушатников, сэр, — пробормотал Буш. Он ждал этого момента.
Именно так: если французы хотят незаметно выскользнуть из Бреста, ночь самая подходящая. Они знают таблицы приливов не хуже Хорнблауэра. Они видят снег. Удобное время, чтобы сняться с якоря и с попутным ветром и течением пройти Гуль. При таком направлении ветра фур непроходим.
Ируаза охраняется — он надеялся — Прибрежной эскадрой, но такой темной ночью французы предпочтут ее опасному Ра дю Сэн.
Девятнадцать саженей. Девочек они миновали, и Хорнблауэр знал, что сможет пройти на ветре Мэнгам. Девятнадцать саженей..
— Сейчас приливное течение прекратится, сэр, — сказал Провс. Он только что посмотрел на свои часы в свете прикрытого шторками нактоуза.
Миновали Мэнгам; следующие несколько секунд лот будет показывать девятнадцать саженей. Время продумать следующий
— Слушайте! — Буш ткнул Хорнблауэра локтем в бок — сейчас было не до церемоний.
— Отставить на лоте! — приказал Хорнблауэр достаточно громко, чтобы его услышали: при таком направлении ветра его слова не могли разнестись далеко в ту сторону, куда он вглядывался.
Вот снова тот же звук, потом другие. Ветер донес протяжный крик «Seize» — шестнадцать по-французски. Французские лоцманы по-прежнему измеряли глубину в старинных туазах, а туаза чуть больше морской сажени.
— Огни! — прошептал Буш, снова толкая Хорнблауэра в бок. Над водой виднелся отблеск — французы, в отличие от Хорнблауэра, не закрыли как следует свои огни. Корабль-призрак скользил по воде так близко, что до него можно было бы докинуть сухарем. Отчетливо видны были марсели, покрытые тонким слоем снега. И вот…
— Три красных огня в ряд на крюйс-марса-рее, — прошептал Буш.
Сейчас они стали видны; видимо спереди их закрыли, а сзади нет, чтоб свет их был виден идущим сзади кораблям. Хорнблауэра осенило. Внезапное решение, план на ближайшие пять минут, дальнейшие планы — все пришло одновременно.
— Бегите! — приказал он Бушу. — Пусть подвесят три огня, в точности так же, и закроют, но так, чтоб можно было быстро открыть.
При последних словах Буш исчез, но думать надо было еще быстрее. Хорнблауэр не решался повернуть оверштаг — надо было поворачивать через фордевинд.
— Поворот через фордевинд, — выпалил он Провсу. Сейчас было не время для его обычной вежливости.
Когда «Отчаянный» поворачивался, Хорнблауэр увидел, как три огня слились в один и тут же вспыхнул голубой свет — французский корабль менял галс, чтоб пройти Гуль, и зажег фальшфейер, приказывая идущим за ним кораблям повторить маневр. В свете фальшфейера Хорнблауэр увидел и второй французский корабль — второй бледный призрак.
Когда Хорнблауэр был пленником в Ферроле, Пелью на «Неустанном» обманул вышедшую из Бреста эскадру, имитируя их сигналы, но это было в Ируазс, где места относительно много. Хорнблауэр поначалу намеревался применить ту же тактику, но здесь, в узком Гуле, можно было действовать более решительно.
— Приведите судно к ветру на правом галсе, — приказал он Провсу. Невидимые руки выбрали невидимые галсы, и корабль повернулся еще чуть-чуть.
Второй французский корабль только что закончил поворот, и нос «Отчаянного» указывал прямо на него.
— Немного право руля. — Нос шлюпа чуть-чуть повернулся. — Одерживай.
Хорнблауэр хотел подойти к французскому кораблю, но так, чтобы тот не закрыл ему ветер.
— Я послал на крюйс-марса-рей надежного матроса с фонарями, — доложил Буш. — Через две минуты все будет готово.
— Спускайтесь к пушкам! — приказал ему Хорнблауэр. Больше не надо было сохранять тишину, и он потянулся к рупору.
— Главная палуба! Встать к пушкам правого борта! Выдвигай!
Как может быть построена французская эскадра? Ее должен сопровождать вооруженный эскорт, не для того, чтоб сразиться с Ла-Маншским флотом, но чтоб защитить транспортные суда от случайных британских фрегатов. Значит, два больших фрегата, один в авангарде, другой в арьергарде беззащитных транспортных судов, вооруженных en flute.