Прислужник

Сонмониус

Мысль так захватила Хеммерта, что все больше времени он уделял «философскому камню», постепенно скидывая остальные свои начинания на помощников, которых на удивление с каждым годом становилось все больше. Незаметно для себя, его небольшая лаборатория разрослась до невероятных прежде размеров, и рост не собирался заканчиваться.

Все новые и новые ученые становились под его знамена, привлеченные громкой славой лаборатории. Люди, которым возможно скоро предстоит изменить свою расовую принадлежность, прибывали, и план по созданию собственной расы начинал приобретать

все более реальные очертания.

Не последнюю роль в разработке «философского камня» сыграла трагедия, разыгравшаяся в сумеречной ветви. Когда эльфийские послы прибыли на переговоры о заказе лекарства, Хеммерт едва не прогнал их прочь. Соседей, которые что-то в очередной раз не поделили с дроу и теперь мучились от насланной теми заразы, было жалко. Но горький опыт работы над вакциной от другой, не менее смертельной болезни у него был, и прямо кричал, что не стоит опять влезать в подобные начинания.

В прошлый раз до разработки вакцины персонал ученых из-за естественной убыли успел обновиться три раза. От первого состава осталось всего пять человек, среди которых чудом оказался и еще молодой тогда аспирант Вербенгерх. Ставить под угрозу свое будущее и будущее всего своего исследовательского центра ради спасения соседей, глава не хотел. Особенно сейчас, когда наметились первые подвижки в разработке «камня».

Тем не менее, немного подумав, он дал согласие. Главным фактором в этом решении помимо того, что болезнь распространяется только среди сумеречных эльфов, стал пункт договора, по которому эльфы пришлют для помощи своих специалистов и поделятся частью знаний. Отказаться от такого подарка судьбы, было выше сил Хеммерта.

С тех пор, как ученый согласился, он ни разу об этом не пожалел. В его распоряжении оказалось множество научных знаний, копившихся в библиотеках остроухих веками. Кроме того, прямо под рукой был живой пример бессмертной расы. Все анализы у больных и здоровых эльфов брались в двойном размере, и половина из них шла на разработку лекарства, а вторая на нужды самого Хеммерта, благодаря чему исследования «камня» значительно продвинулись.

В договоре это прописано не было, но ученый рассудил, что раз его действия не мешают разработке лекарства и вреда он никому не причиняет, то и недовольных быть не должно.

Неожиданным приятным бонусом стала дружба с Сердиросом. Оказалось, что младший эльфийский принц, был так же повернут на науке, как и сам Хеммерт, на почве чего два ученых быстро сошлись друг с другом. Сердирос был единственным эльфом, который знал о дополнительных анализах, и о разработке сыворотки бессмертия, и мало того что не был против, так еще и подал несколько неплохих идей для ее улучшения.

В лесном королевстве, увлечениям младшего принца не то чтобы мешали, но он регулярно встречал непонимание со стороны своих старших родственников. Постоянные ненавязчивые попытки увлечь его чем-то более подходящим по их мнению принцу, и легкие намеки на бесполезность его занятия, привели к тому, что общение с родственниками Сердирос сократил до необходимого минимума. А друзей среди своего народа у него найти так и не получилось.

Тех, кому положение могло позволить дружить с принцем, наука не интересовала, а остальных отпугивал его статус.

Хеммерт же был замкнут сам по себе, а после обретения славы стал для подчиненных чем-то вроде идола, из-за чего отдалился от других еще дальше, и тоже друзей не имел. Поэтому обретение друга в лице эльфа он ставил по важности в один ряд с успехами в проекте «философского камня». Они даже договорились, что после завершения разработки вакцины, и борьбы с последствиями болезни, Сердирос вернется в лабораторию и дальнейшую реализацию плана по созданию бессмертной расы, два ученых продолжат вместе.

Неизвестно как дела пойдут потом, но сейчас будущее представлялось Хеммерту весьма радужным.

***

С тех пор, как гонец от сумеречных принес дурные вести, Сердирос был сам не свой. Занятый тяжелыми переживаниями, он плохо воспринимал происходящее, из-за чего задел пробирку с заразой и та едва не разбилась среди эльфийского персонала лаборатории.

Хеммерт после этого настолько корректно, насколько мог отправил его «подальше от всех опасных веществ и реагентов». Спорить эльф не стал, и теперь лежал у себя в комнате, рассматривая пустой белый потолок. Отчасти это помогало.

Мрачные предсказания малефика сбылись в худшем из вариантов. В королевской семье кроме младшего принца все оказались лишены иммунитета и никакие из многочисленных мер предосторожности не помогли им избежать заражения.

В дверь настойчиво постучали.

— Сердирос, твоих родственников доставили, — приоткрыв дверь, сказал Хеммерт.

— Иди без меня, я догоню, — ответил эльф.

Дождавшись стука закрывшейся двери, Сердирос подошел к зеркалу. С отражения на него смотрел осунувшийся, полный печали юноша, в котором опознать особу королевских кровей было довольно сложно.

С силой потерев ладонями лицо, младший принц расправил плечи, и принял вид, выражающий уверенность и безмятежность, которых он отнюдь не испытывал. Он единственный из королевской семьи, кто остался дееспособным, а его учили, что ни один подданный не должен видеть своих лидеров с опущенными руками. Главное не забывать об этом ни при каких обстоятельствах… Только бы не забывать…

***

Момент прибытия королевской семьи Сердирос не застал. Когда он появился на площадке для телепортации, капсулы с погруженными в искусственный сон родителями и братьями уже находились тут, а персонал лаборатории уточнял у мага занимавшегося транспортировкой, какие на эти капсулы наложены заклинания.

Принц подошел к родственникам. По безмятежным лицам спящих невозможно было сказать, что эльфы больны смертельной болезнью. Только маленькие морщинки появившиеся вокруг глаз у родителей на это указывали. В другое время, такая мелочь могла появиться от переутомления, жаль что сейчас это было не так.

— Спасибо, что так быстро доставил их сюда, — поблагодарил Сердирос истощенного мага, который занимался телепортацией.

— Это мой долг, ваше высочество, — ответил тот поклонившись.