Prison
Шрифт:
Подавись своей властью, проклятый парламент! Наверняка теперь все вы — бездушные куклы в могущественных руках Таноса! Удивительно, я даже была рада, что он их поработил. Но если сенатор под контролем, то может и… Я подошла вплотную к ближайшему брату. Нахда с сожалением смотрел вниз, и в его серых глазах так же алела крошечная искорка, обернувшая вокруг зрачка. Несчастные братья и сестры! Он подчинил и ваше сознание!
Я посмотрела через толпу, туда, где со злостью смотрел перед собой мой самый дорогой брат. Хиланен. Мне было страшно вглядываться в его глаза.
Что-то внутри меня отчаянно просило остановиться и не проталкиваться через застывшие фигуры воспоминаний, но… Другая часть меня так жаждала правды! Если я покину воспоминание, не убедившись, что всех до единого монахов поработил Танос своим Камнем Души, то буду мучиться до конца своих дней!
На ватных ногах я подошла к своему дорогому другу и, привстав на носочки, всмотрелась в его голубые глаза. И не увидела там ничего.
Никаких следов вмешательства Камня Бесконечности.
Дрожащими пальцами я приподняла светлую вьющуюся челку, которая небрежно спадала на глаза. Нет. Я не ошиблась. Он предал меня по собственной воле.
Я с шумом выдохнула и заставила воспоминания растаять в воздухе. Разочарование на разочаровании.
— Ты видела? — на этот раз лицо Нуравы светилось от нетерпения.
— Да, — только ответила я, стараясь не заплакать. Этот грязный тип не достоин моих слез…
— Тули, половина тех людей, что хотели твоей смерти — просто под влиянием Таноса! — с волнением произнесла она. Я никак не могла понять, что именно так радовало мою сестру.
— Если ты видела это с самого начала, то ты знала, кого он не поработил! — я позволила себе немного повысить голос. Вообще, все те часовые медитации, познание глубин своего сознания, с целью научиться управлять эмоциями, сдерживать свой гнев — давно пошли насмарку. Все мое самообладание превратилось в дымящиеся угольки нервов, которые начинали искрить при каждом новом повороте судьбы…
— Да, я видела, — Нурава улыбалась. Честно говоря, меня это уже стало порядком раздражать.
— Что тебя так забавляет? — я прищурила глаза. — Ты знаешь, о ком я говорю! Хилален сам сдал меня! Он предал меня! Он ненавидит меня! Он… Он хотел убить ме… — я осеклась. Дыхание сбилось, хотя, мне до сих пор кажется, что каждый вздох я делаю просто на автомате, ведь кислород мне больше не нужен. Для проверки своей догадки, я перестала дышать. Никаких изменений в самочувствии не последовало. Ну вот, я так и думала.
— Все? Успокоилась? — Нурава скрестила руки на груди и заносчиво приподняла одну бровь, придав своему лицу очень нелепый вид. — Как же он хотел убить тебя?!
— Вы ведь все видели — он метнул в меня кинжал! — я уже просто кричала на нее. О, Духи! Как можно быть такой упрямой ослицей?!
— Да, милая, видели! А теперь вспомни-ка ваши тренировки, на которых ты, к маминому стыду перед всей Вальгаллой, мазала по мишеням, будто слепая!
— При чем тут это?! Захотелось унизить меня?!
— Тули, очнись! Ты была безнадежной мазилой, а Хиланен?!
Я только
Я — идиотка!
Хиланен был самым лучшим в метании кинжалов. Впрочем, как и практически во всем, за что он брался… Хотя, нет, он отвратительно пел и совершенно не умел скрывать свои чувства ко мне. О, Духи, о чем я думаю?! Если бы он хотел меня убить, то непременно метнул бы кинжал в самое сердце. И не промахнулся. Хотя нельзя с уверенностью говорить о его намерениях, когда он ранил мое плечо. Но так хочется надеяться на лучшее!
Увидев, как Нурава наблюдает за моим «прозрением» и ехидно улыбается, я предостерегающе выставила указательный палец.
— Это ничего не доказывает!
Но разум упорно отказывался в это верить. Забавная это штука — надежда. Стоит появиться всего лишь ее крупиночке — она начинает теплиться и согревать все твое нутро…
Я горько усмехнулась, подумав, как же наверно тяжело было моему дорогому другу сдать меня прямо в лапы стражи парламента. Да, Хиланен. Надеюсь, что у тебя действительно добрая душа. А еще огромное сердце. И неисчерпаемая верность. А то я так устала от предательств…
— А теперь, если ты… — начала говорить Нурава, но вдруг ее голос стал затихать. Она с удивлением в глазах пыталась произносить слова, но не могла вымолвить ни звука. С ужасом смотря на то, как ее губы повторяют мое имя, я кинулась к сестре, чтобы схватить ее руки, но вместо них схватила лишь воздух.
Ничего не понимая, я взглянула в глаза сестры. А она только грустно улыбнулась и сказала два беззвучных слова, которые я прочла по губам: «Он пришел».
— Прощай, — прошептала я, глядя, как Нурава исчезает передо мной. А вместо нее…
Хель появилась на том самом месте, где только что стояла сестра. Она с ненавистью сверлила меня своим чудовищным взглядом, затем с неимоверной силой сжала рукой мое плечо, и перед моими глазами все поплыло. Пелена боли застилала глаза. На мгновение мне показалось, что я ослепла.
Зрение вернулось, когда сильная рука Хель швырнула меня вниз, на сухую землю. Я тихо застонала от боли, но затем, картинка перед глазами стала приобретать четкость.
Сапоги Локи. Первое, что я увидела — сапоги Локи. Устремив взгляд наверх, я четко различила лицо трикстера, которое с некоторой брезгливостью смотрело себе под ноги. Настоящий. Сомнений нет. Я даже немного улыбнулась от осознания собственной правоты.
— Ты держишь меня за идиота? — тихо проговорил Локи. По-моему, слова были адресованы не мне.
— Это был риторический вопрос? — ответила Хель с противным смешком. Последовала недолгая пауза, после чего она подняла меня прямо за шиворот и развернула к себе лицом.
Я не уверена, что те эмоции, которые меня охватили, когда она приблизила ко мне свое лицо, можно назвать страхом или ужасом… Я словно застыла внутренне, чувствуя, что мне в глаза смотрит нечто непостижимое. Что-то, настолько мощное и смертоносное, что чувствуешь себя крошечной соринкой, которую сейчас просто сдуют с этого света…