Пристань святых
Шрифт:
Бог знает, откуда он, Фламонд, Похож на иностранца он…
Ходили слухи о Танжере, Париже, Лондоне, Нью-Йорке, школе в Швейцарии, в которой мальчики принимают наркотики. Его звали Джон Хэмлин, он жил с родственниками в огромном мраморном доме на Портленд-плейс и разъезжал на великолепном «дуйсенберге». Одри писал: «Он явно прошел большой путь. Со следами долгих странствий и даже с такими следами, о происхождении которых было трудно догадаться, с запонками из странного тусклого металла, которые, казалось, вбирают свет, большими широко расставленными зелеными глазами, рыжими волосами с золотистым отливом, прямым носом, красиво очерченным „ангельским“ ртом…» Одри вычеркнул слово
— Они мне неинтересны, — говорил он Одри, который краснел от удовольствия.
Ему льстило внимание Хэмлина, но и обескураживало. Он возвращался домой, со стыдом вспоминая, как заикался и путался в беседах с ним, как жалко выглядели его попытки показаться умным, и думал, что теперь-то Хэмлин наверняка начнет презирать его. Но Хэмлин был все так же дружелюбен, хотя и в обычной для него холодноватой манере. А Одри продолжал долбить на своей пишущей машинке, бесконечно исправляя неуклюжие диалоги с Новым Юношей до тех пор, пока они не достигали совершенства афоризмов.
Был полдень вторника 23 октября 1928 года… ясный солнечный день, с деревьев падали листья. Светлый голубой октябрь. Одри шел по Першинг-авеню на угол с Уолтоном. Он размышлял над рассказом, который он в данный момент писал и в котором главным героем был Джон Хэмлин. Это была загадочная история с привидениями о таинственном происшествии в Харбор-Бич, где его семья проводила лето.
«Я так и не смог снова отыскать тот домик. Но когда я описал парня своему отцу, он кивнул и ответил, да, среди людей, приезжавших сюда на лето, был некий Джон Хэмлин, но он погиб в автомобильной аварии на окраине Сент-Луиса».
Вдруг рядом с собой он услышал голос:
— Привет, Одри. Хочешь покататься?
Одри оглянулся и увидел Хэмлина за рулем «дуйсенберга». Не дожидаясь ответа, он открыл дверцу. Одри сел в машину. Хэмлин включил зажигание, и «дуйсенберг» рванулся вперед, дверца захлопнулась. Поворот направо на Тейлор… мимо мелькали деревья, красный кирпич католической школы. В глаза Одри бросился золотой купол собора, мерцающий в холодном солнечном свете. Поворот на Линделл-бульвар, ведущий на запад, дома, деревья, все сливается в красные, зеленые, желтые пятна по мере того, как «дуйсенберг» набирает скорость. Скиннер… здесь город заканчивается. Улицы были зловеще пусты.
Хэмлин молчал, сосредоточенно вглядываясь в дорогу. Выехав за Клейтон, он почти вдавил педаль газа в пол. Казалось, машина оторвалась от земли вместе с подхваченными ветром опавшими листьями. Одри, должно быть, задремал. Автомобиль снова ехал довольно медленно по грунтовой дороге, но то, что Одри увидел вокруг, ничуть не напоминало обычный пейзаж Миссури. Перед ним простиралась абсолютно плоская и пыльная долина, а на обочине дороги были какие-то люди в белых одеждах. Внезапно шестеро юношей, на которых не было ничего, кроме цветных плавок, преградили…
Встречай меня на ярмарке
…дорогу. У предводителя был маузер, прикрепленный к прикладу винтовки. Одри сразу же узнал это оружие. Он видел его в каталоге Штегера «Библия стрелка», который прочел с религиозным благоговением, внимательно изучив все представленные там виды вооружения и выбрав те из них, которые ему хотелось взять с собой, когда он станет джентльменом-искателем приключений. Он знал, что калибр данной разновидности составляет девять миллиметров, но патроны у него другие, не такие, как у «люгера». Знал и то, что деревянный приклад служит чем-то вроде кобуры; а также,
Хэмлин что-то сообщил ему в немногих словах на незнакомом Одри языке, и тот кивнул.
— Мы оставим машину здесь, — сказал Джон. Одри вышел. Они находились на краю того, что производило впечатление огромной ярмарки: палатки и огни в ярко-коричневых тонах заката заполняли все пространство чуть ли не до самого горизонта. Одри понял, что самым хорошим тоном здесь будет не задавать вообще никаких вопросов. Он последовал за Джоном по площади. Повсюду в окружении групп зевак выступали различные артисты. Он попытался краем глаза ухватить происходящее, но Джон шел очень быстро, как будто торопился на заранее запланированную встречу.
— «Но должен я вернуться в срок, но до ночлега путь далек, но до ночлега путь далек» [31] , — механически проскандировал про себя Одри.
В середине одной из группок двое парней демонстрировали приемы джиу-джитсу. Когда-то Одри заказал себе книгу по джиу-джитсу через одну почтовую компанию в Висконсине. Но вскоре обнаружил, что схемы и описания, приводимые в книге, совершенно невозможно понять… «Схватите противника за правый рукав левой рукой и резко дерните вниз, одновременно правой рукой сжав его левый лацкан. Сразу же переместите свою левую ногу за его правую пятку. Выпрямитесь, повернувшись направо. Ваш противник тяжело рухнет на землю». Одри увидел, как один из парней упал навзничь, уперев ногу в живот другого. Затем резко выпрямил ногу, каждый мускул отчетливо выделился на ней, словно мрамор на угасающем солнце, и парень перелетел через головы зрителей, как кошка, приземлившись на ноги.
31
Цитата из стихотворения Р. Фроста «Остановившись на опушке в снежных сумерках». Пер. Г. Кружкова.
Все остальное, что происходило на площади, было загадочным. Посреди одной из групп ребята одевались и раздевались с немыслимой скоростью. Одри прошел мимо кучки людей, внутри которой какая-то странного вида пушистая обезьяна набрасывалась на манекен с ножом, тренер же стоял за ней и подавал ей беззвучные сигналы. Здесь нигде не было шумных капризных детей и самодовольных семейств. На людях, которые ему встречались, были либо только цветные, либо кожаные плавки, либо шорты до колен, либо свободные одежды в арабском стиле. Большинство присутствующих не вышли еще из подросткового возраста, людей постарше было совсем немного. Мимо в фиакре проехал седовласый мужчина. Вокруг площади вдоль деревянных мостовых располагались дома, кафе, турецкие бани. Одри почувствовал доносившийся откуда-то аромат моря. От площади в разные стороны расходились улицы и переулки. У порогов домов толпились подростки.
Проходя мимо, Одри замечал такие сцены, от которых кровь приливала к ушам и начинала пульсировать в паху. Неудивительно, ведь некоторые ребята теряли контроль (так Одри именовал эрекцию) и занимались этим друг с другом. Он почувствовал растущее напряжение внизу живота. Джон повернул на заросшую травой улицу с булыжной мостовой. Голубоватые сумерки и деревья впереди — все снова напоминало Сент-Луис. Вот и старый фонарщик. Ну, вот и они. Красно-кирпичные дома на углу. Лужайка заросла травой, а потрескавшийся тротуар завален листьями. Джон открыл боковую дверь под навесом.