Пристрастные рассказы
Шрифт:
Телеграфируй — отдохнул ли. Целую тебя, мой родной. Хоть у меня сейчас и пять щенятиков, все таки приезжай поскорее — очень нужен шестой!
Ужасно крепко тебя люблю. Пожалуйста, не женись всерьез, а то меня все уверяют, что ты страшно влюблен и обязательно женишься!
ТвояО. М. Брику(Москва, 11 августа 1928)
Сладенький мой Осик!
Не беспокойся обо мне: я жива, здорова и сегодня приехал Володя.
Снимали 4 дня. Комната оператора получилась вполне прилично. [68]
Пудовкин страшно помогает. Я просто не знаю, что мне от благодарности делать!
Хотели нашу героиню снять вместе с Булькой. Повезли Бульку на фабрику, но она подняла там такой невероятный шум! До того скандалила, рвалась, лаяла… пришла в такое истерическое состояние, что из съемки ничего не вышло. Когда мы приехали домой, она забилась в самый угол на тахту и проспала, как камушек, до следующего утра.
68
«Комната оператора» — эпизод из фильма «Стеклянный глаз».
Радио болтает такую чепуху, что уши вянут!
Володя приехал с твердым решением строить дом и привезти авто из-за границы. В Крыму было отвратительно — он там опять болел.
Володя видел в Евпатории Асеевых и Станечку Гурвиц с женой. Коля Асеев счастлив и доволен, что не нужно писать для «Лефа». Володя мечтает о журнале вроде «Огонька» с тиражом в сто тысяч!!!
Я ужасно счастлива, что ты отдыхаешь. Поцелуй Женичку [69] очень крепко, скажи ей, чтобы лопала все, что дают, а худеть будет в Москве.
69
Женичка — Е. Г. Соколова-Жемчужная.
Приезжай толстый, без нервочков…
Целую все твои лапки, лысину, мордочку.
Я тоже люблю тебя больше всего на свете
В. В. Маяковскому в Париж(Москва, 2 ноября 1928)
Щенит! Вчера Ося, Коля и Сема [70] выступали. Народу было много. Колька был ужасен! Невозможно было понять чего он добивается! А когда начал читать стихи публика уходила пачками! Семка читал замечательно. А Оськин доклад был гениальный! Ему хлопали до бесчувствия; прерывали аплодисментами (весь зал)! Он разговаривал ровно час и я никогда не видела, чтоб кого-нибудь слушали с таким вниманием. Я была ужасно довольная!
70
Сема — С. И. Кирсанов.
Я кончила свою картинку — без одной части, которую все еще не прислали из Берлина. Показывала ее дирекции, все остались довольны. Арустанов говорит, что картина «блестящая» (я этого не нахожу), торопит меня со следующим сценарием (от темы он в восторге), так что работа мне обеспечена. Дирекция не хочет ее пускать в «Артек», а в «Колосс» и в «Арс». Завтра утром буду показывать коммерческому отделу — не думаю, что они с этим согласятся!
Оське картина тоже очень нравится. Он говорит, что она очень «элегантно» сделана и замечательно «смонтирована», а Кулешов говорит, что он бы не смонтировал лучше. (Монтировала только я — без Виталия.) Словом, успех — полный. Я страшно рада, хотя (честное слово!) считаю это глубоко несправедливым!
Пожалуйста прочти всё вышесказанное Эличке. Почему она мне не пишет?
Ты писал, что едешь в Ниццу, а телеграммки все из Парижа. Значит не поехал? Когда же ты будешь отдыхать?! Ты поганейший Щен! И я тебя совершенно разлюблю!!!
Что с Рене Клером? Если не хватит денег, то пошли хоть (через Амторг) 450 долларов на Фордик без запасных частей. Запасные части, в крайнем
У-yy-ууу!!!?-!!!?
Скажи Эличке чтоб купила мне побольше таких чулок, как я дала тебе на образец, и пары три абсолютно блестящих, в том смысле чтобы здорово блестели и тоже не слишком светлых. Купи еще штуки 3 др. р[азных] р[азмеров?] и попроси Эличку купить бутылочку Нютиной красной водички.
Отчего не пишешь? Мне это интересно!
Пудовкины на днях едут в Берлин.
Очень прошу тебя, Волосенька, отдохни где-нибудь хоть немножечко!
Обнимаю тебя мой родненький зверит, и страшно нежно целую.
ТвояДневник. 1929–1932
Автомобиль «Рено» был куплен Маяковским в Берлине в 1928 году. Сам поэт машину не водил, а вот Л. Ю. выучилась вождению и сдала на права. «Я, кажется, была единственной москвичкой за рулем», — вспоминала она.
«Родченко несколько роз просил меня сняться с новой машиной, но всё как-то не получалось. А тут Володя уговорил меня сделать несколько фотографий с „Реношкой“, я позвонила Александру Михайловичу и сказала, что собираюсь на машине в Ленинград. В Ленинград он со мной не мог поехать, но обрадовался возможности сделать снимки. Мы фотографировались в Москве, я была в одном платье, потом переоделась, заехали на заправку бензина к Земляному Валу, он снимал с заднего сиденья, как-то еще… Мы условились, что отъедем верст двадцать, он поснимает, а потом вернется домой, я же поеду дальше. Но дальше я не поехала, выяснилось, что дорога ужасна, и машина начала чихать, и вообще одной ехать так далеко скучно и опасно. На одной из фотографий я сижу в раздумье на подножке — ехать ли? И решила вернуться.
Володе понравились эти отпечатки, и он жалел, что поездка не состоялась, тогда фотографий было бы больше. Потом мы между собой называли эту серию „Несостоявшееся путешествие“».
29.7.1929.Всё утро писала. Ося уехал к М[ейерхольду]. Разговаривать про «Отцы и дети». Ося приехал. Говорит М[ейерхольд] хочет делать не Базарова, а эпоху.
Днем телеграмма от Володи из Сочи. Телеграфировали ему в Ялту, что ждем матерьял для Рефа.
Утром Катанян читал Осе по телефону ответ Горькому на его статью в Известиях. Письмо пойдет на днях в Комсомольской. Сегодня идиотский № Литгазеты и специальный № о войне.