Пристрелите загнанную лошадь
Шрифт:
— Тебе помочь? — вернул мне силы.
— Спасибо, я сама, — сказала и, не дожидаясь его ухода, начала расстегивать олимпийку.
— Вот этот халат совершенно чистый, — сказал парень и, указав на пушистый розовый халатик, закрыл за собой дверь.
Сколько раз я промывала слипшиеся волосы шампунем, не помню. Много. Мне все время казалось, что под пальцами проскальзывает последний осколок кости. В первый раз вода окрасилась в розовый цвет, я выскочила из джакузи и, дрожа, голышом стояла на коврике и ждала, пока вода сольется и наберется вновь.
Горячие юркие пузырьки массировали кожу, волшебный
Когда силы вернулись окончательно, я выбралась из воды, заставила себя намазаться кремами и хотя бы чуть-чуть просушить волосы. Махровый халатик Беллы пришелся впору, я выскользнула из ванной и увидала, что во всем доме, кроме одного помещения, выключен свет.
Шлепая босыми, горячими пятками по коврам и паркету, я прошла на свет и обнаружила Назара Туполева, одиноко сидящего на высоком кухонном табурете перед пустой рюмкой и бутылкой бренди. Никакой милиции и свиты рядом не было, только пустая рюмка, бутылка и чистая Софья.
— Как ты? — едва подняв на меня глаза, спросил Назар.
— Почти в норме, — созналась я и собралась присесть на табурет по другую сторону стола от хозяина.
— Не здесь, — сказал Туполев, — пойдем в комнату.
Мы прошли в гостиную, Назар включил электрический камин и усадил гостью на диван возле обогревателя. Заставил положить ноги на подушки и укрыл их пледом. Сам сел рядом и произнес:
— Кажется, я еще не сказал тебе спасибо.
— Не стоит, — я помотала не подсохшими прядями, — это все ради Кирилла.
— Понятно, — кивнул он. — Но ты еще не все знаешь. Во-первых, если бы ты не согласилась исполнить свою роль до конца, Самоед ушел…
— Как это? — перебила я. — Антон сказал, что за домом плотно вели наблюдение.
— Да, вели. Но это не работает против Самоеда. Два часа назад мы обыскали его комнату, и нашли лаз в полу. Когда-то, еще при первом хозяине, из складских помещений магазина на второй этаж вела винтовая лестница. После революции лаз просто забили, цементировать не стали. Видимо, Самоед поработал в архивах, нашел старый план дома и узнал про лестницу. Он аккуратно вскрыл пол, приделал к крышке с обратной стороны петли… если не знать, что лаз вскрывали из магазина это совершенно не заметно, потолки высокие. В общем, Самоеду потребовалось бы не больше чем полминуты, что бы спуститься в магазин, открыть канализационный люк с полу магазина и уйти под землю. Там бы мы его не достали.
— А сторож магазина?
— Сторож? Против Самоеда? Не смеши меня, Софья.
— Так вот почему умер Петр Апполинарьевич, — протянула я.
— Ты о прежнем хозяине комнаты говоришь?
— Да. Он умер от отравления и теперь я почти уверена, что это дело рук Самоеда.
— Скорее всего, — кивнул Туполев. — Рядом с ним ничего просто так не случается. Он укрепил дверь своей новой комнаты, и штурмовому отряду пришлось бы потратить время на ее устранение, а он за эти секунды успел бы уйти. Мы думаем, что и канализационный засор, произошел в вашей квартире не случайно. Самоед, конечно, не мог знать, что лопнет труба, он хотел только затопить пол в квартире, — пока тряпка забивала сток, он на всю мощность
— Все проверил, все было в порядке?
— Да.
— А вторая причина, по которой майка Гарика оказалась в трубе?
Туполев налил мне и себе бренди, вложил бокал в мою руку и, только посмотрев, как я сделала глоток, проложил:
— Скорее всего, он решил внести сумятицу в жизнь квартиры. Это когда все бегают, все при деле, каждого лишнего человека видят и спросят — а вы кто, а вы зачем? Он намеренно поил «виновника» происшествия в своей комнате до глубокой ночи, Лопатин потерял счет времени и по наводке Самоеда отправился беседовать с тобой. Самоед знал — ты настороже, дверь заперта, ключ в замочной скважине и так далее, вплоть до подпирающего дверь шкафа.
— А если бы я приняла Гарика у себя, а не отправила на кухню? Как бы он тогда поступил?
— Не знаю, — мрачно ответил Туполев. — Но, скорее всего, Лопатин был направлен к тебе для проверки — откроешь ли ты ночью дверь соседу или нет? Может быть, после Лопатина, он сам бы к тебе постучал, но ты вышла, оставила дверь незапертой, и он проскользнул в комнату.
— Как все продуманно и сложно в этих играх, — вздохнула я.
— Самоед был лучшим игроком, Софья, — серьезно сказал Назар.
— Спасибо, — со слезой в голосе, пробормотала я.
— За что? — удивился он.
— За то, что ты мне все это рассказал. Оказывается, все было не напрасно. Я думала, что просто сидела глупой овцой на привязи, а оказывается, все было не зря.
— Да. Если бы ты не выдержала, он бы ушел.
— Вот только, Кирилл, — опустив глаза, пробормотала я. — Я никак не могу отделаться от мысли, что если бы я не привела его в дом Самоеда, он был бы жив. Я виновата, я причина его гибели.
Туполев встал, прошел до окна и, глядя на освещенные окна в моем доме, — видимо, там продолжали работать криминалисты и следователи, — сказал:
— Это не ты. Это я. Мы нашли в бумагах Самоеда график передвижений Кирилла. Судя по подготовке, он собирался взорвать его машину и оставить следы, указывающие на конкурентов. Ваш дом сносят через четыре месяца, Софья. Самоед не мог ждать. Через неделю или две, он все равно убил бы Кирилла. А потом меня. Я бы обязательно приехал хоронить брата.
Плечи Назара горбились, руки он держал в карманах брюк, поза была такой горестной, что не было слов, что бы его утешить. Для такого горя нет слов. Он всегда будет чувствовать себя виновным в нескольких смертях. И теперь, я понимала Назара, как никто.
— Я хочу закончить рукопись Кирилла, — тихо в спину, сказала я. — Он рассказал мне, чем закончиться роман о Коумелле. Ты мне разрешишь это сделать?
Туполев вернулся на диван, взял со столика бокал и, не глядя на меня, сказал:
— Я буду благодарен. Что я могу для тебя сделать сейчас?
Я ответила не раздумывая:
— Помоги мне уехать. Сегодня, сейчас или завтра, я хочу уехать куда-нибудь, где тепло, где ничего ни о чем не напоминает.
— Хорошо. У тебя есть заграничный паспорт?