Присяга леди Аделаиды

Вуд Генри

Если бы мисс Бордильон увидела привидение, она не могла бы быть более испугана или изумлена. Леди Аделаида сбросила богатое манто с своих белых плеч и осталась в вечернем наряде — в белом шелковом платье, убранном дорогими кружевами, в жемчужном ожерелье, в жемчужных браслетах и белых перчатках. Небольшой венок окружал ее волосы, из-под которых сзади падала вуаль, очень похожая на подвенечную. Если бы мисс Бордильон подозревала правду и присмотрелась пристальнее, она могла бы видеть, что венок был из померанцевых цветов; но она была так изумлена, что не могла ни смотреть, ни думать и стояла, как окаменелая. Зачем леди Аделаида приехала в замок

в этот час? Что заставило ее так нарядиться, когда ее дядя лежал в гробу?

— Как ваше здоровье, мисс Бордильон? Не совсем хорошо брать дом штурмом таким образом, но нечего было делать.

Леди Аделаида подошла и протянула руку, став, таким образом, под самый яркий свет. Никогда не казалась она прекраснее. Маргарет Бордильон машинально дотронулась до протянутой руки и взглянула на Лестера, ожидая объяснения, но он, по-видимому, этого не видал. Он с восторгом смотрел на леди Аделаиду.

— Чай готов, Маргарет? Вам, наверное, будет теперь приятно выпить чаю, Аделаида?

— О, да!

Никогда Маргарет Бордильон не находилась в таком смущении. Пробормотав невнятное, что она «прикажет слугам принести чай», она вышла из комнаты. Прежде, чем она дошла до половины передней, она вспомнила, что дети оставили свои игрушки на диване возле двери, что было не весьма приличным украшением для гостиной, и воротилась их взять.

Она тихо отворила дверь, не желая, чтобы они приметили ее возвращения, намереваясь поскорее собрать игрушки и уйти опять. Лучше бы было ей не возвращаться. Лестер стоял спиной к ней; он держал в объятиях эту прелестную девушку и шептал ей нежные приветствия глазами и губами. Маргарет оставила игрушки и ушла; смутное подозрение не правды, но чего-то похожего на нее, начинало закрадываться ей в голову. Внизу лестницы она встретила Тифль и Софи Деффло. Последняя была без шляпки и имела такой вид, как будто жила в замке целый год. Тифль разрядилась в малиновое шелковое платье и в чепчик с белыми лентами.

— Я показывала мамзели комнаты ее барыни, — сказала Тифль, украдкой глядя своими зелеными глазками на изменившееся лицо мисс Бордильон, — то есть комнаты барина, теперь ведь это все равно. Но вещи еще не привезены из замка, и мамзель не может их убирать.

— Разве леди Аделаида Эрроль приехала сюда ночевать? — спросила Маргарет, более изумленная, чем прежде. — Сюда, в дом мистера Лестера?

— Миледи приехала совсем, приехала домой, — отвечала Тифль, мигая и жмурясь, как будто свет от лампы ослеплял ей глаза, хотя, в сущности, не сводила их с лица мисс Бордильон. — Она сейчас только обвенчалась с барином, и он привез ее домой. Разве в записке, оставленной им, не объяснено? Господи Боже мой! — вскричала Тифль, вынимая из кармана записку. — Ведь я забыла отдать ее вам! Прошу у вас извинения тысячу раз. Мистер Лестер написал эту записку, когда возвращался домой, и поручил мне отдать эту записку вам, а я положила ее в карман, чтобы не потерять. Вон из глаз — вон из головы!

Она не отдала ее с умыслом. Маргарет не лишилась чувств. Она только прислонилась к стене, лицо ее помертвело, но она постаралась преодолеть себя и на ее бледных, сухих губах появилась слабая улыбка, когда она обратилась к Софи.

— Они обвенчаны! Неужели?

— Я, право, думала, что этого не будет сегодня, мисс, — говорила эта самоуверенная и словоохотливая девица. — Моя барышня сидела одетая целый день, а пастора не могли найти. Он пришел в девять часов, мы уже перестали его ждать. Их венчали в большой зале,

а мисс Дэн, стоявшая за невестой, была в черном платье. Я говорила, что это к несчастью, меня не послушали. Барышня одета как следует, ей только что сделали это новое платье перед всеми этими несчастьями, и она ни разу его не надевала, а я успела найти для нее в Дэншельде вуаль и цветы.

Маргарет Бордильон слышала довольно. Тифль начала рассказывать ей, какое доверие оказал ей барин, сколько хлопот было у ней и служанок, но Маргарет не слушала ее и ушла наверх. Двери комнат Лестера были открыты, и поток света вырывался из них в коридор. Маргарет прислонилась к стене с своей больной головою и распечатала записку.

В ней заключалось только несколько коротких строк; Лестер объяснял ей, что приготовлялось и по каким причинам это устроилось так скоро, так как леди Аделаиде некуда было ехать, а она желала тотчас оставить замок, куда переселился уже новый пэр. Слова были написаны чрезвычайно ласково, почти нежно, и Маргарет стояла и смотрела на них, сама не зная, сколько времени, глаза ее потускнели от горя.

— Маргарет!

Этот зов испугал ее, потому что ее звал Лестер. Скомкав записку в кармане и проведя рукою по глазам и по лбу, она подошла к лестнице и отвечала:

— Я здесь.

— Подите сюда и сделайте чай, Маргарет, — сказал Лестер, вбегая наверх, — бедной Аделаиде так дико и странно, что очень естественно, так как она столь неожиданно приехала к нам. Это, видите, совершенно исключительный случай.

— Я… я не могу, — проговорила Маргарет, — право, не могу.

Лестер взял одну из ее трепещущих рук и положил другую тихо на ее плечо.

— Маргарет, простите меня. Я вижу, что для вас это ужасный удар, и понимаю почему. Вы думаете об обиде, сделанной бедной Катерине. Это чувство, может быть, справедливое, но вспомните, ее нет в живых. Не позволяйте себе иметь предубеждений против моей молодой жены, которую я сейчас поклялся любить и уважать. Полите к ней с вашим женским состраданием.

Думает о Катерине! Да, лучше пусть он думает так. Почти не сознавая, что делает, она машинально уступила его руке, которая крепко сжимала ее руку и тихо увлекала ее за ним.

— Я ничего не знала, — сказала она. — Тифль не отдала мне вашей записки, разумеется, я была удивлена.

— Тифль — дура, — отвечал Лестер.

Чайный поднос стоял в гостиной, а Софи снимала вуаль с своей госпожи. Аделаида обернулась к мисс Бордильон.

— Она мне мешала, когда я села, — сказала она тоном, похожим на извинение, — она такая большая.

— Не снимите ли вы и венок, миледи? — спросила Софи.

— К чему? Она мне не мешает.

Софи ушла, складывая вуаль, а Аделаида села за стол возле мисс Бордильон. С блаженностью избалованного ребенка она сняла перчатки и бросила их на стол. Это обнаружило ее обручальное кольцо; других колец у ней не было.

— Желала бы я знать, скоро ли я привыкну к нему, — сказала она, смотря на Лестера.

Он только улыбнулся в ответ, Маргарет уже делала чай. Но как она провела этот вечер, и провела с спокойным лицом, она не знает до сих пор.

На следующий день она встретила их обоих, не по своему желанию, а напротив, вопреки ему. Она оставалась целое утро в своей комнате и держала возле себя детей, кроме непослушного Уильфреда, который убежал, Маргарет не знала куда. По окончании утренних уроков дети вышли в сад играть, Маргарет с ними. Свежий воздух мог быть полезен для ее унылого духа.