Присяжные обречены

О'Коннелл Кэрол

Джоанна наклонилась и дружески похлопала Чарльза по руке:

– Я вижу, что вы хотите мне что-то сказать. Что-то очень личное?

Да, она угадала, Чарльз покраснел, словно извиняясь за то, что ему приходится об этом говорить.

– Только между нами, – нерешительно начал он.

– Как доктор доктору, – ответила Джоанна.

– Я слышал эту историю от третьего лица, Луи Марковица.

– Приемного отца Мэллори.

– Да. Луи был начальником специального криминалистического отдела, и он очень беспокоился за Рикера, – Чарльз замолчал: только что он сам признал, что проблемы Рикера начались задолго до того, как в него стреляли полгода назад. – Не то чтобы я давал Луи консультацию. Вы знаете, я

не практикую сам, я просто поговорил с ним, чтобы его успокоить. Луи не мог решить эту проблему с полицейским психологом, поскольку, по его словам, тот не вызывал в нем никакого доверия. Поэтому я оказался единственным, с кем Луи мог поговорить. Рикер зациклился на своей бывшей жене. К тому времени они были в разводе около пятнадцати лет. И то, что он был ей просто одержим – это мягко сказано.

Чарльз улыбнулся, угадав мысли Джоанны:

– Я знаю, вы считаете это безумием. Но в открытую на поведении Рикера это не отразилось. Он снял квартиру в квартале от своей бывшей жены, следил за всем, что она делает, знал, куда пойдет и где будет в определенный день, чтобы нечаянно пройти мимо по противоположной стороне улицы. Он пользовался своим положением полицейского, чтобы найти все ее штрафы за неправильную парковку, и это как раз привлекло внимание Луи Марковица. У бывшей жены Рикера было полно штрафов, он их все анонимно оплачивал. Вот до чего дошло. Но Рикер никогда не подходил к ней, даже не хотел с ней разговаривать, сомневаюсь, что он все еще ее любил, просто ее образ, образ их жизни вдвоем…

– Романтическое представление?

– Да. Несмотря ни на что, я считаю, что Рикер – очень романтичный человек. Ну вот, если вы повторите все это ему, полагаю, он меня четвертует. Его бывшая жена являлась лишь образом его прежней жизни, которую он не мог просто так забыть.

– Его прежней жизни, когда он был счастлив, – Джоанна попала в точку – Чарльз кивнул и опустил глаза. Повисла неловкая пауза. – А потом? – подтолкнула его Джоанна.

– Ну… Потом он действительно справился с этим. Рикер поговаривал о том, чтобы переехать оттуда еще до нападения. Перед тем, как это случилось, Рикер начал приходить в норму, никакой депрессии. Вот поэтому я думаю, что диагноз Мэллори правильный, – он виновато улыбнулся. – Извините, вам это неприятно. Но я не думаю, что решение этой проблемы требует, чтобы вы копались в его прошлом. Рикер не захочет разговаривать с вами о своей бывшей жене… только не с вами… особенно не с вами…

Чарльз выдержал ее взгляд еще немного, желая убедиться, что Джоанна поняла важность этого разоблачения и причину, по которой Чарльз решился на это. А причина была совершенно прозрачна, словно он высек на дереве сердце и открыто написал: «Рикер любит Джоанну Аполло.»

Глава 16

Уборщик как раз закончил мыть первый унитаз, когда вдруг понял, что он не один. Прежде чем начать уборку, он повесил на дверь табличку, что мужской туалет временно не работает. Очевидно, этот человек проскользнул мимо, пока он стоял спиной. Дверь в последней кабинке осторожно закрылась. Неожиданно среди запахов растворителя и людских испражнений в воздухе мелькнул какой-то аромат. Не одеколон, уборщик был уверен, потому что знал все запахи одеколонов, он жил ароматами. Неужели духи?

Если это трансвестит, то уж точно не буйный. Странно. Нет звука расстегивающейся ширинки… Что этот извращенец там делает? Колется, что же еще! Как предсказуемо… Этот человек явно здесь впервые. Постоянные обитатели туалета, бездомные бродяги, которые устраиваются в кабинках на ночь, не осмелились бы войти сюда, увидев его тележку с чистящими средствами напротив двери.

После десяти лет работы на «Гранд-Сентрал-Терминал» для него уже не осталось сюрпризов. Столько всего уборщик уже повидал, что работа стала слишком предсказуемой. Он даже мог приблизительно описать

человека, который сейчас войдет, судя по легкому стуку трости. Угадать чрезвычайно просто: слепой. Даже не стоило подходить к умывальникам, чтобы не пропустить появление этого человека. Дверь распахнулась, и… вот это сюрприз: (наконец-то!) показалась белая трость, а за ней… слепая женщина? Ну нет, его так просто не обмануть. За черными очками явно мужское лицо, даже несмотря на длинный рыжий парик. Значит, посетительница – слепой гомик-наркоман, переодетый для работы с головы до ног.

Но точно не рыжеволосый.

Парик исчез в кармане черного пальто, и перед взором уборщика предстал слепой старик со спутанными седыми волосами. Старик наклонился к сверкающему металлическому диску, так называемому зеркалу, которому не страшны были никакие вандалы, и пригладил седые волосы.

И не слепой.

В этом едва ли было что-то удивительное. «Гранд-Сентрал» представлял собой мекку для мнимых слепых попрошаек. Уборщик облокотился на швабру, лениво наблюдая за предсказуемым превращением. В любом случае, это было единственное зрелище, доступное на данный момент. Черные очки исчезли в нагрудном кармане пиджака, в котором уборщик безошибочно определил дорогую вещь, трость затерялась в складках пальто, которое старик повесил на руку.

Сумасшедший старый педик ушел, а уборщик решил, что это был всего-навсего наркоман в женской одежде, и уже было отправился обратно к унитазам, но вдруг его сердце забилось чаще, а рот открылся от удивления: перед ним стояла высокая зеленоглазая блондинка. Уборщик быстро посторонился, и блондинка торопливо направилась к двери в погоне за стариком. Она была не трансвеститом, нет, ничего подобного. Это была девушка, точно с обложки журнала в этом длинном кожаном пальто, которое должно быть стоило целое состояние.

Уборщик перевел дыхание и улыбнулся: жизнь все еще была полна сюрпризов.

Мэллори смотрела вслед старику. Он стоял в центре большого зала среди проходящих пассажиров. Это снова был не тот слепой, и снова он привел ее в то же место, что и в прошлый раз. Но сегодня она зашла в туалет раньше молодого человека и увидела, как молодой превратился в старика. Где-то, пока они с ним перемещались со станцию на станцию, с поезда на поезд, старику удалось подменить собой того молодого, которого выслеживала Мэллори, и он заплатит за этот фокус. Она подошла сзади и, схватив его за плечо, развернула к себе. У старика из рук выпала сигара, и он, вытаращив глаза, уставился на Мэллори.

– Где он? – Она сжала его плечо, словно в железных тисках. – Где?

– Вам следует выражаться ясней, моя дорогая. У меня столько знакомых, – тон образованного человека как нельзя лучше подходил дорогой, сделанной на заказ одежде. Честно сказать, Мэллори рассчитывала на испуг, нервное возбуждение, обычную реакцию людей при встрече с полицейским. Тогда почему этот человек улыбался?

– Парень, что дал тебе парик и трость, молодой парень, где он?

– Я действительно не могу вам сказать, извините, – ответил он, но сверкающая улыбка на его лице говорила обратное. – Я полагаю, вы захотите меня арестовать? За то, что я препятствую осуществлению правосудия или что-нибудь вроде этого? А ведь у нас в стране люди возбуждают целую кучу исков по поводу незаконного задержания! – Старик вытянул вперед руки, ожидая наручников, он сиял от удовольствия.

Мэллори смерила его таким взглядом, словно увидела перед собой мешок со змеями и тараканами: она угадала в этом человеке адвоката. Под ногами валялась выпавшая из его рук сигара, но за разбрасывание мусора ему грозил от силы небольшой штраф. Мэллори приблизилась к нему и, закрыв глаза, притворилась, что падает в обморок. Старик схватил ее под руки, чтобы не дать упасть.

– Это нападение! – Голос Мэллори звонко прокатился по всей станции. К ним начали поворачиваться люди. – Вы только что напали на полицейского!