"Притащенная" наука
Шрифт:
Все это напоминало пайки ЦеКУБУ времен гражданской войны. Конечно, это помощь [688] . Многие ученые смогли, наконец, реализовать свои планы: стали выезжать на международные конференции, публиковать монографии, выполнять конкретные и не очень дорогостоящие проекты. Но главную задачу сохранения российской науки, т.е. стимулирование работы молодых ученых, что и означает поддержку ее потенциала, эти меры не достигли. Сейчас нарушено главное условие притока в науку творческой молодежи – мотивация научного творчества, к тому же недопустимо низко упал престиж занятий наукой.
[688] Я сам ее получал с 1994 по 2003 г. И должен признаться: если в первые 2 – 3 года я был горд за причисление
Забота о науке между тем набирала обороты.
20 мая 1995 г. Президиум РАН обсуждал проект «Научной доктрины России», подготовленный Министерством науки и технической политики [689] .
Такое впечатление, что взрослые дяди из министерства решили в детский сад поиграть. Думали, академические старцы их поддержат. А неблагодарный академик Н.Г. Басов возьми и скажи: «Наука кончится на нашем поколении, нового мы не подготовим, поскольку ее престиж упал до нуля» [690] . Но министра Б.Г. Салтыкова это не тронуло: он задание выполнил, доктрину разработал, а далее – его не касается.
Прошел год. 13 июня 1996 г. президент Б.Н. Ельцин подписывает новый указ «О доктрине развития российской науки». Судя по всему – это лишь финальный аккорд «доктрины Салтыкова». Читаешь указ, как медовуху пьешь: «поддержка развития науки» отныне «приоритетная задача государства». Указал президент правительству тратить на науку не менее 3% расходной части бюджета с ежегодным увеличением «по мере стабилизации экономики» [691] . Одни верили, другие скрежетали челюстями. Вторых было намного больше. Но государство продолжало свою отеческую заботу о науке. 7 мая 1997 г. правительство приняло постановление «О неотложных мерах по усилению государственной поддержки науки в Российской Федерации» [692] .
Вот это да! Значит будет еще лучше! Чем же наука ответит на столь впечатляющую заботу «партии и правительства»?
Но и это не все. 23 июля 2003 г. президенты В.В. Путин и Ю.С. Осипов обсудили приоритетные направления развития науки и, само собой, их финансирование. Как видим, на самом высоком уровне все еще продолжается обсуждение приоритетов. Скоро, вероятно, и это прекратится, ибо жизнь возьмет свое, и самым нужным направлением развития отечественной науки окажется просто самое дешевое. Скорее всего, это будет поддержка архивов, библиотек и кое-каких гуманитарных дисциплин.
Коли не ёрничать (а как – иначе?), то сказать можно одно: когда перестали проводиться самые необходимые научные эксперименты в физике, химии, геологии (и ученые это прекрасно знают!), то любые разговоры о поддержании науки государством для самого научного сообщества полностью обессмысливаются, ибо они каждодневно лицезреют подлинное отношение государства к науке [693] .
Вернемся к истокам. Петр Великий, что мы знаем, науку в Россию притащил – он выманил ученых из благополучной Европы тем, что обещал им оплачивать (и сносно!) занятия наукой. То было невиданным новшеством. Началась «утечка умов» из Европы в Россию. Утечка эта, само собой, на тысячи не мерилась, но зато умы-то были какие: Л. Эйлер, Д. Бернулли, Хр. Гольдбах, Г. Миллер, Ж. Делиль. Несколько позднее: В. Струве, Х. Ленц, О. Баклунд, Г. Вильд и многие другие. По времени «утечка умов в Россию» продолжалась с первой четверти XVIII века до второй половины XIX века. Затем этот процесс прекратился. Почти сто лет российская, затем советская науки развивались сами, как умели.
[693]Кара-Мурза С.Г. Социальные
Но уже в 70-х годах XX века начался обратный процесс: ум побежал из России. Причина та же, что и при Петре: деньги да еще крайне удушливая идеологическая атмосфера в стране. Конечно, в те годы «ум» убегал из СССР нелегально: уезжали в научные командировки и назад не возвращались. В масштабах страны таких было немного, чаще всего их просто покупали: зарплатой, бытом, интересной работой. Это были главным образом специалисты по физике, химии, математике, имеющие прямое, чаще косвенное, отношение к разработке новых видов вооружений. И так получилось, что СССР стал помогать многим странам третьего мира создавать новейшие виды оружия, в том числе ядерного.
Все развитые государства забили тревогу. Но что они могли сделать тем более после того, как СССР ушел в историю, а новая Россия стала нищей и неуправляемой. Только то, что было в их силах: создать специальные фонды, поощряющие научную работу в России. К 1993 г. их было уже более 10. Фонд Сороса поддерживал фундаментальную науку, фонд Макартуров давал гранты молодым ученым. Стали создавать и совместные научные проекты [694] . Но все эти меры поддержали лишь тех, кто не собирался уезжать из России. Остальные – кто хотел – эмигрировали, несмотря ни на какие фонды.
[694]Симановский С.И., Стрепетова М.П. Роль международного сотрудничества в предотвращении «утечки мозгов» из России // Вестник РАН. 1993. Т. 63. № 9. С. 783 – 789.
Сам термин «утечка умов» (мозгов, интеллекта – кому что нравится) появился сразу после окончания II Мировой войны, когда из-за тяжелых бытовых условий и невозможности найти работу по специальности эмигрировали из Европы в США на протяжении 50 – 60-х годов около 100 тыс. высококвалифицированных специалис- тов [695] .
Процесс отъезда за рубеж не был равномерным во времени. Как и следовало ожидать, максимальное число мозгов выехало еще в конце 80-х – начале 90-х годов. Затем этот процесс стал спадать, но не потому, что условия для работы в России улучшились, просто те, кто стремились к отъезду, уже успели уехать. Ведь далеко не для всех «наука выше России». Чтобы порвать с привычной средой, одного желания мало, необходима еще решимость сделать это.
[695]Ушкалов И.Г., Малаха И.А. Межгосударственная миграция научных кадров и проблемы развития научно-технического потенциала России // Науковедение. 1999. № 1. С. 20 – 35.
Приведем несколько цифр. Только за 1990 г. из России выехало около 33 тыс. специалистов, главным образом ученых [696] . 20 марта 1990 г. главный ученый секретарь Академии наук И.М. Макаров отметил, что за 1989 г. из Академии выехало 252 человека, из них 131 физик, 69 биологов, 29 химиков, 23 гуманитария. А на годичном общем собрании Академии 13 марта 1991 г. привели такие данные: только из академических институтов за рубеж уехало 534 специалиста, из них 74% – это лица от 30 до 45 лет (наиболее продуктивный для науки возраст) и 18% – молодые ученые – до 30 лет [697] .
[696] Балацкий Е.В., Богомолов Ю.П. Указ. соч.
[697] Годичное Общее собрание Академии наук СССР // Вестник АН СССР. 1991. № 6. С. 3 – 97.
Интенсивный отток научных кадров начался с середины 1993 г. Если в 1989 г. в науке трудились 2 215,6 тыс. человек, то в начале 1993 г. уже 1315 тыс. Причем доля эмигрировавших за рубеж невелика, всего 2000 человек за год [698] . Следовательно, основная масса «изменивших» науке – это еще активные молодые люди, не побоявшиеся резко развернуть свою жизнь и заняться более прибыльным, чем наука, делом.
Как относиться к процессу резкого сокращения армии научных работников?
[698] Лахтин Г.А., Кулагин А.С., Корепанов Е.Н. Кризис экономики, кризис науки // Вестник РАН, 1995. Т. 65. № 10. С. 867 – 872.