Притчи, приносящие здоровье и счастье

Блаво Рушель

Хан Герей не был счастлив, потому что одна забота терзала его сердце. Старший его сын и наследник, Дамир, самый любимый сын, сын самой первой и самой возлюбленной жены хана Зульфии, был болен. Болен Дамир был с самого рождения, но, когда он был маленьким, никто при дворе хана, ни лекари, ни мудрецы, ни звездочеты, ни даже сам хан, не замечали болезни мальчика. Зато, когда мальчик подрос, болезнь его стала очевидной всем. Может быть, если бы сразу начали лечить Дамира, избавили бы его от недуга? Об этом никому не ведомо, но Дамир вырос и достиг уже восемнадцати лет, когда и все в ханском дворце, и даже все жители Крымского ханства поняли, что нет исцеления

от странной и загадочной болезни юноши. Один-единственный человек не верил в то, что невозможно излечить Дамира, и был это сам хан Герей. Он очень любил своего старшего сына и наследника, поэтому и не верил в то, что тот до конца жизни останется недужным и не сможет стать ханом после смерти Герея.

Странная и загадочная болезнь поразила и тело, и душу юного наследника ханского престола. Дамир был лишен голоса. Нет, он не был немым, но голос его походил скорее на птичий щебет, чем на голос юноши, и мало кто во дворце мог разобрать, что щебечет Дамир, разве что мать его Зульфия да изредка сам хан Герей. И лицо юноши было все изборождено морщинами, а тело было не ловким и сильным, как у братьев его, а вялым и немощным. Когда Дамир был совсем маленьким, на его странности не обращали внимания: морщины на лице будущего хана всем казались детскими, телесная вялость – младенческой слабостью, а птичий голос – милым детским лепетом. Но Дамир рос, а морщины на лице становились все глубже, тело – все более вялым, а голос – все более и более походил на щебетание птицы.

И душа у наследника ханского престола была старческой: ничего не интересовало Дамира, ничего не привлекало его внимания и ничего не любил юноша, кроме того, как лежать на своем ложе и смотреть в расписной потолок. Если же становилось слишком жарко, а в Бахчисарае летом бывают дни такими знойными, что даже в тени садов нелегко обрести желанную прохладу, выходил Дамир в сад, ложился прямо на траву у фонтана и смотрел в небо точно так же, как в расписной потолок.

Как же было не печалиться достойному хану Герею, если видел он доподлинно, что никогда не сможет оставить ханский престол своему старшему сыну и наследнику? Но хан Герей был не из тех, кто предается бессмысленной печали. Когда перестал он надеяться, что придворные мудрецы, лекари и звездочеты избавят его сына от странного и загадочного недуга, тогда призвал он к себе заморских мудрецов, лекарей и звездочетов со всех земель мира исламского.

Что только не советовали хану Герею мудрецы, лекари и звездочеты заморские! Звездочеты, например, твердили, что надо дождаться должного расположения звезд, и тогда юноша исцелится сам. Правда, по их расчетам выходило, что нужное расположение звезды примут лет так через триста, что совсем не утешало хана Герея. К слову, пока хан Герей искал средство исцелить своего сына, Зульфия все глаза выплакала от горя, братья и сестры пытались хоть немного увлечь юного хана играми, а учителя – уроками, и все Крымское ханство переживало за судьбу наследника ханского престола, самому Дамиру было это абсолютно безразлично – болезнь ведь поразила не только тело, но и душу его.

Если звездочеты всю вину в болезни юноши сваливали на звезды, то лекари только и предлагали, что накормить Дамира снадобьями из сушеных змей, а мудрецы утомляли слух хана Герея и сына его Дамира наимудрейшими толкованиями сур Корана. Когда убедился хан Герей, что все мудрецы, звездочеты и лекари мира Ислама бессильны помочь его сыну, прогнал он их из прекрасного Бахчисарая туда, куда глядят глаза их, и призвал лекарей мира христианского, да только те и вместе,

и поодиночке одно средство предлагали: пустить юноше кровь. Хан Герей хоть и лекарем не был, и мудрецом себя не считал, но все же понимал, что кровопускание может убить и без того хилого юношу, так что лекарей мира христианского он тоже прогнал из Бахчисарая туда, куда глядят глаза их.

И понял тогда достойный хан Герей, что не помогут ему мудрецы, лекари и звездочеты, пусть даже привезет он их из далеких китайских земель – хан разочаровался в книжной мудрости. А разочаровавшись, вспомнил хан, что еще его старая няня Айша рассказывала про бабушек, которые живут в деревнях и любую болезнь излечить могут. А еще вспомнил достойный хан, что когда он, будучи маленьким, разбивал коленку или нос, Айша что-то шептала над раной, и рана быстро затягивалась, или дула на нос, и кровь останавливалась.

Если бы возможно было поговорить со старой Айшой! Она бы нашла спасение для молодого хана! Но нет воли Аллаха на то, чтобы получил достойный хан совет своей няни – давно покоится Айша в могиле. Однако Айша упоминала каких-то бабушек, что живут в деревнях, да и не может быть, чтобы она одна знала средства от всех болезней! Рассудив так, достойный хан Герей издал фирман [5] о том, что каждый, независимо от звания, положения, богатства, возраста и пола, может предложить средство исцеления для наследника ханского престола, и никому не будет отказано в приеме.

Того же, кто исцелит молодого хана, ждет великая награда. Народ знал своего достойного хана и доверял ему: если хан сказал, что награда будет великой, то так оно и будет, ибо никогда не нарушал хан Герей данного слова. Но на базарах, в харчевнях и чайханах Крыма только и разговору было о том, что же за награда ожидает счастливца. Люди спорили и бранились, заключали пари, иногда и до драк доходило. Кто-то говорил о сундуке, полном золота и драгоценных камней, кто-то – о чудесном корабле, который сам везет по морю своего хозяина туда, куда ему нужно, кто-то… Да мало ли что говорят люди на базарах, в харчевнях и чайханах Крыма! Но лишь один Аллах ведает, где скрывается истина.

И повалил народ валом в прекрасный город Бахчисарай, в дворец достойного хана Герея. И всем был оказан достойный прием, как и гласил ханский фирман, да только никто не смог предложить средства, что хоть немного помогло бы молодому хану. А предлагали и укусы пчел в горло, чтобы голос молодого хана стал человеческим (хан Герей отказался пробовать это средство), и горячие соленые ванны, и заклинания над Дамиром читали, но ничего молодому хану не пошло на пользу: по-прежнему оставался он вялым и телом, и душой, а голос его – птичьим, и мало кто во дворце мог разобрать, что щебечет Дамир, разве что мать его Зульфия да изредка сам хан Герей.

Люди долго жили в ханском дворце, потому что фирман хана обещал всем достойный прием, но все-таки постепенно начали расходиться – всех ждали свои дела, и вскоре не осталось в ханском дворце простых людей, а в сердце достойного хана Герея начала таять надежда.

И вот однажды, в дождливую летнюю ночь, которые хоть и редко, но случаются в Бахчисарае, в ворота дворца кто-то постучался. А здесь надо сказать, что хан Герей приказал дворцовой страже впускать всех, кто хочет войти, в любое время – он все еще надеялся на исцеление сына. Стража впустила во дворец дряхлую старушонку, и ее сразу же проводили к хану Герею, который, несмотря на позднее время, не спал – он раздумывал о судьбе ханства, и о том, кто будет его наследником на ханском престоле.