Притворись моим
Шрифт:
Часть 4
– Ну, как тебе?
– Красивое...
Глажу ладонями струящийся по бёдрам чёрный шелк и откровенно любуюсь своим отражением.
Вот сейчас, в этом платье, я себе нравлюсь. Не замученная, стройная, даже спина будто стала ровнее и грудь выше... Хотя с последней у меня и так проблем никогда не было, вернее, были, но не из-за её отсутствия. Когда мои одноклассницы в пятнадцать лет надевали бюстгальтеры с огромным пуш-апом, я, наоборот, как могла скрывала свою уверенную "тройку" под широкими балахонами. Да и мама строго следила на моим "облико
– ... а волосы вот так, по-модному на бок уложим, давай? Как в рекламе той, помнишь, ну с этой, из "Домохозяек", - щебечет Светка, а я всё никак не могу оторвать взгляд от своего отражения.
Шикарное платье, по фигуре, чуть ниже колен, а плечи красиво открыты. Но целых десять тысяч! Это же несколько моих смен в "Адмирале"!
Не испортить бы, не облить чем... Не расплачусь потом.
– ...а бирки, девчонки, просто вон туда, за молнию на спине перекиньте и всё. Не отрывайте только! Поняли? Мне эти платья потом ещё продать надо!
– предупреждает Ирка, наша с Немоляевой одногруппница. Мы все вместе учимся на четвёртом курсе педагогического и подрабатываем кто где - жильё на что-то же снимать надо, еду покупать.
Новость о том, что я уезжаю из нашего крошечного ПГТ в большой город мама приняла как обычно - не разжимая губ. Она уже давно поставила на мне крест, с тех самых пор, когда увидела, что Андрей Колесов, одноклассник, провожая меня после школы до дома поцеловал у калитки. Просто в щёку, но мама уже записала меня в падшие женщины.
И это в одиннадцатом классе!
– "Мужчинам от женщин надо только одно! Во все времена так было! Обесчестят и бросят, а потом принесёшь в подоле. И кому? Маме, конечно! Кому же ещё!"
Я не стала ей тогда напоминать, что если когда-то такое произошло с ней, совсем не означает, что подобная участь ждёт и меня.
Мой отец, по рассказам бабушки, был военным. "Высоким, статным блондином-красавцем". Приехал в наш посёлок в командировку, познакомился с мамой - она тогда только аспирантуру закончила с красным дипломом...
– "...слова красивые говорил, обещал, что увезёт с собой в Санкт-Петербург, женится... Райка уши и развесила, а потом вот - ты родилась, только командировочного уже и след простыл", - сокрушалась бабушка, сминая руками пышное тесто.
Мама тогда жутко переживала, рыдала белугой. Потом на весь мир озлобилась, потом "чуть черти её в свой омут чуть не затянули" - еле живую из реки Усманки нашей рыбаки вытащили, а после всего мама в религию подалась, грехи до сих пор замаливает. И, судя по тому, в какой строгости и холодности она меня воспитывала, именно я её самый страшный непростительный грех.
В общем, уехала я в город с чистой совестью, а если говорить прямо - просто убежала, потому что жить под гнётом вечного недовольства было просто невозможно. У меня своя голова на плечах есть, вот, как-то до двадцати лет в мире "полного разврата" нетронутой дожила, никто не обманул и не растлил.
–
– Об открытии этого ресторана весь интернет трубит, журналисты приедут. Слышала, Егор Крид даже выступать будет.
– А не Стас Михайлов?
– вклинивается Светка, силясь застегнуть молнию платья, которое ей явно прилично мало.
– Может, и Михайлов, но если выбирать, лучше Крид - он моложе.
– Зато Михайлов опытнее. И богаче!
– подметила Немоляева, справившись, наконец, с несчастной молнией.
– Ну, и как я вам?
– обернулась, являя нашим глазам закованную в тесный лоскуток ткани тощую девочку-подростка, зачем-то нацепившую наряд тайского трансвестита.
И вот что я должна была ей сказать? Что в этом золоте, стразах и пайетках она выглядит как новогодняя ёлка? Не умею я врать, совсем...
– Ну... так. Ярко.
– Я бы на твоём месте, Злат, вон то, малиновое до пят выбрала. Ты высокая, тебе подойдёт...
– посоветовала Ирка, но я любезно отказалась.
Две ёлки на одну майскую вечеринку - это уже перебор.
– Чёрное какое-то. Вообще ни о чём, - резюмировала Немоляева, оценивая выбранный мной наряд.
– А мне нравится.
И мне действительно нравится. Строго, элегантно, очень стильно. И грудь сильно не торчит.
Спасибо, мама, твоё пуританское воспитание не прошло для меня даром.
– Короче, берите, но аккуратнее там, чтоб без затяжек и пятен. Если испортите, придётся покупать, без обид, - предупредила Попова, поднимаясь.
– Это хозяйка магазина ещё не знает, что я её тряпки направо и налево раздаю, по шапке получу, если что.
– Ничего... Иринка...
– кряхтит Светка, теперь уже пытаясь расстегнуть многострадальную молнию.
– Вот выйду замуж за миллионера... я тебе этот... магазин в благодарность куплю... Уф, слушайте, помогите снять, а?
Часть 5
На открытие "Опиума" действительно собралась, наверное, вся элита города. Автомобили всё пребывали и пребывали, один дороже другого, как и шикарные наряды приглашённых.
Шелест постарался на славу, сделал из такого, в общем-то, заурядного события настоящее шоу: сам ресторан переливался тысячей огней, у незакрывающихся ворот дежурили вышколенные привратники, гостей встречали наряженные в причудливые костюмы раскрашенные актёры на ходулях...
Помпезно, ярко, громко.
– Слушай, а может, не пойдём?
– начала канючить я, едва мы со Светкой только выбрались из такси и услышали музыку.
– Ты с ума сошла! Пропустить такое? Ни за что! Глянь, - повернулась спиной, - бирка не торчит?
– и тут же, вытаращив глаза, беззастенчиво тычет пальцем на какого-то мужчину: - Это же этот... ну, как его там... Сливицкий! Меценат! Его по "первому" показывали!
Вот завидую я иногда Светке - всё для неё море по колено. И когда она, фантазируя, говорит, что обязательно подцепит себе какого-нибудь миллионера и вырвется из нищеты - я ей верю. Такие, как она, всегда себе дорогу в лучшую жизнь пробьют. Где-то хитростью, где-то откровенной наглостью.