Притворись нашей мамой
Шрифт:
Несоответствие должности и внешности.
Ему бы в глянце в плавках сниматься, или на обложках женских романов красоваться.
Впервые широко улыбаюсь.
– Чайкина, что тебя улыбнуло? Моя причёска?
Мотаю головой.
– Давай, до свидания. Мне в отличие от тебя нужно на работу, – подгоняет меня.
Спасибо, что напомнил про работу. Я ведь до сих пор не позвонила на свою. Вытряхиваюсь из автомобиля, иду домой.
По иронии судьбы около подъезда напарываюсь на соседа с питбулем. Смотрит на меня своими
Ведёт носом, цыкает:
– Ну как, соседка? Спесь с тебя сбили? Вот понаедут в Москву такие как ты, лягут под богача, получат в подарок элитное жильё, – тычет в наш дом, – и ходят, строят из себя королев!
– Иди к чёрту! – шиплю я, пробираясь между старцем и его собакой в наморднике.
Сердце останавливается, когда моя нога касается груди пса. На миг показалось, что он готов освободиться от намордника лишь по щелчку хозяина.
Всё обходится лишь испугом.
Дома принимаю обжигающий душ, звоню начальнице Марии.
– Мария Ивановна, я приболела, поставьте мне сегодня отгул за свой счёт.
В трубке слышу гневное злопыхание.
– Безответственная молодёжь! Свалились интерны на мою голову. У меня без Вас уйма проблем.
– Мария Ивановна, если надо, то я могу помочь Вам в эти выходные на даче. Миленькая, прикройте!
– Ладно, Чайкина. Но чтобы последний раз. На заметку, Главный уже интересовался тобой.
– Да? – во рту тут же неприятно запершило, а по телу пробежала дрожь.
– Очень интересное кино! Зачем главврачу интересоваться интерном?
– Я… я честно не знаю.
Нажав отбой, нервно выдыхаю. Завариваю чашку ромашкового чая. Всегда так делаю, когда нужно успокоиться. Правда, в случае с Игорем Геннадьевичем, не всегда помогает.
Мотаю головой, вытряхивая из головы мысли о нём. Только его сейчас не хватало!
К вечеру надеваю лёгкое платье лимонного цвета, жёлтые танкетки. Долго смотрю на себя в зеркало.
– Мило!
С удивлением вспоминаю, какие взгляды на меня бросал майор. Флиртовал, чтобы расположить к себе?
– Наивно!
Он же, как открытая книга! Небесные глаза сами всё рассказывают за своего хозяина. Предатели в тылу!
Сдуваю кудряшку с глаза, наношу на губы розовый блеск.
Уже на улице вспоминаю про Алёнку.
– Девочке нужен подарок! Она же девочка, а девочкам всегда нужно что-то дарить.
В сумке пусто, на магазин времени не осталось. Обвожу изучающим взглядом двор. Вижу красивую клумбу.
– Никто же не обидится, если я возьму три цветочка?
Через пять минут уже звоню в квартиру Удальцова. Если бы ещё вчера кто-то сказал, что я приду к нему домой добровольно, я бы этого доброхота искусала.
Дверь открывается мгновенно. На пороге женщина, перед ней маленькая девочка, одетая как праздничный торт в оранжевое платье с рюшами
Господи, этот Демид прививает дочери дурной вкус! Разве можно девочке в пять лет такое носить?
Он вообще с ней занимается, или она у него растёт как цветочек дворовый?
Злата, радуйся, теперь девочка твоя с шести вечера до двенадцати ночи. Можешь, с ней заниматься! – шепчет мне второй голос моего сердца.
Лучше не лезь в её воспитание, иначе будешь иметь дело с её отцом, – напоминает разум первого голоса.
***
– Злата Чайкина, – подаю руку сначала ребёнку.
Малышка не реагирует на руку, сразу бросается и обнимает за талию. Льнёт ко мне личиком, и мелкие светлые кудряшки прилипают к моему платью.
– Очень красиво! – подмечаю я, поддевая пальцем кудряшку, понимаю, что девчушка так старалась ради меня.
– Татьяна Ивановна, – женщина радостно протягивает крепкую руку. – Дневная няня Алёнки и Демида.
Вздрагиваю. Всё-таки Демиду тоже нужна няня? Так я и думала.
Нервно дёргаю бровью. Замираю в коридоре, передумав снимать обувь.
– Я шучу! – улыбается ласково няня.
– Мне сейчас не до шуток, – стараюсь казаться вежливой.
– Златушка, прости! Пойдём пить чай. Знакомиться с режимом этих двоих.
– Всё-таки двоих?
– Ну а как ещё? Если ты не присмотришь за майором, то найдётся сотня других желающих. А Алёнушке и так несладко, нужно поберечь её детскую психику.
– Когда их мама сбе.. – женщина бросила невинный взгляд на девочку, которая так и осталась приклеенная ко мне, и сейчас во все глаза смотрела на няню, внимая каждому её слову. – … уехала в очень важную командировку, тогда возле Демида материализовались десятки охочих девиц. Алёнка подросла и вымела их поганой метлой из дома.
Девочка широко улыбнулась и изобразила рукой, как выметает мусор из дома.
Я рассмеялась от души.
А затем мне стало неприятно. Чувство вины тяжёлым грузом навалилось на меня. Как я смею улыбаться, радоваться?!
– Алёнчик, давай я цветочки твои поставлю в вазу? – предложила няня Таня, пытаясь вырвать у девочки три маленьких оранжевых цветочка…с клумбы
– Неть! – Алёнушка потрясла головой. И её длинная чёлка закрыла от нас её красивые огромные как два озера глаза.
– Они же засохнут! – сожалеет няня.
– Пусть! Они мои.
Достаю из сумки две красивые невидимки с маленькими бриллиантиками. Обе заколки когда-то принадлежали моей родной девочке.
– Иди сюда, – подтянула Алёнушку к себе. – Смотри, одна мне, – я закалываю невидимкой прядь своих волос, – а вторая тебе – пытаюсь убрать чёлку девочки назад и заколоть.
– Неть! – визжит малышка.
– Ой, Злата, не трогала бы ты её! – причитает няня. – Пожалуется ведь отцу.
– Ничего. Я упрямая. – Демонстративно закалываю вторую невидимку себе.