Притворись нашей мамой
Шрифт:
Молчишь, значит? Обижаешься? А кто просил тебя лезть в мою маленькую семью? Ты всего лишь няня! Чужая нам. Не родная.
Через пять минут, моя умытая козочка скачет в комнату с криками:
– Лошадки! Лошадки!
Злата сидит на кухне, обняв себя за плечи. Смотрит мечтательно в одну точку на стекле.
– Поехали!
Идёт за нами послушно.
– Так и будешь молчать? – поворачиваюсь к молодой женщине, пытаюсь заглянуть ей в глаза.
Но она спряталась, закрылась.
– Ты
– Как скажете, – мямлит себе под нос.
Ненавижу, когда бабы сами накосячат, а потом строят из себя обиженных леди. Ты самый чистый и прекрасный человек на свете ощущаешь себя полным *овном.
Ладно, чёрт с ней. Впрочем, он видимо сопровождает каждую из них по жизни.
Падаем в машину. Через пятнадцать минут уже выгружаемся у парка. Чудесный июльский вечер. Народу в парке тьма.
– Сначала покатаемся на пони или на лошадке? – уточняю у дочери.
Кудряшка плетётся за нами, раздражает меня до жути. Будто я её насильно сюда привёл.
– Лошадки, – пищит Алёнка, и хватает Злату за руку. Тащит её к карусели.
Едва ярко-красная карусель появилась из-за пышных зелёных кустов, как девушка вздрогнула и стопорнулась.
– Я не пойду!
– Как это не пойдёшь? Ты должна.
Из огромных карих глаз текут слёзы, и мне становится не по себе.
Ещё один женский трюк, который не люблю. Не знаю, что говорить и делать, когда они давят на жалость.
– Что не так? – беру хрупкую руку девушки в свою.
– Я не могу! Это очень больно.
Наклоняюсь к красивому лицу, убираю кудрявую прядь за ухо.
Меня сносит от тепла и запаха женщины. Но я не должен думать об этом. Шепчу ей:
– Бартер. Ты идёшь с нами, и я даю тебе командовать у себя в доме ровно один день.
– Что?
– Золотце, там лошадки! – Алёнка вырывается из наших рук и бежит вперёд к карусели.
Стою, смотрю, как глаза девушки расширяются в ужасе.
Морщу нос, хмурюсь. Алёнка почти затерялась в огромной людской массе, составляющей очередь на карусель.
Я почти не вижу белокурой головки, только догадываюсь где она. Меня уже трясёт, а эта особа всё стоит, выжидает чего-то.
– Злата, какого ляда! – рычу на неё. – Ты мне так дочь потеряешь. Беги за ней.
– Я не могу. Наташенька…карусель…
– Беги за Алёной! – подталкиваю девушку вперёд. Делает два шага и бежит вперёд к карусели с криком:
– Алёнушка, где ты?
– Мамочка? – наша блондинка выныривает из-за Пузанчика. – Я очередь заняла!
Злата хватает мою дочку и крепко прижимает к себе. Иду к ним, в очередь. Думаю об одном, прав ли я, пытаясь вернуть её к жизни жёсткими методами.
Она такая нежная, милая, сладкая. Может, с ней надо с помощью мягкой силы.
Смотрю
– Иди с ней, – подталкиваю Злату к карусели.
В изумлении смотрит на меня.
– Дочка боится кататься одна, постоишь рядом.
– Хорошо, – лепечет. Трясётся вся, но идёт на подиум с лошадками. Усаживает Алёнку в седло, сама встаёт рядом. Карусель раскручивается. Лошади бегут вперёд. Алёнка визжит от радости.
Перекошенное лицо Златы постепенно сменятся широкой улыбкой.
Смотрю в объектив камеры телефона, снимаю видео. И странная мысль закрадывается в мой мозг…
Глава 18
Демид
Странная мысль окружает в кольцо все разумные мысли, вытесняет их к чёртовой матери из моего мозга. Нет моральных сил бороться с самим собой.
Смотрю на карусель, понимаю, что они обе счастливы. И маленькая девочка… и большая. Им нравится быть вместе.
Зачем же разлучать их? Не стоит…
Пытаюсь разобраться в себе. Почему мне так тяжело на душе. Нахожу целых две причины. Жутко ревную малую к мнимой маме… А старшую ревную к младшей. Хочу, чтобы всё внимание было уделено мне одному.
Но это невозможно! Во-первых, между нами сугубо рабочие деловые отношения. Во-вторых, она не в моём вкусе. Я поклялся себе не связываться с красивыми!
Мои девочки идут ко мне, хохочут. Замираю, обуреваемый страстями. Неземная по красоте улыбка Златы накрывает меня с головой.
Аж руки трясутся как у неврастеника.
Маленькая Улыбашка протягивает мне кусок розовой ваты на палке.
– Надо же и обо мне подумали, – удивляюсь вслух.
Алёнка смотрит на меня изумлённо, морщит чуть вздёрнутый носик. Ловлю себя на том, что сморозил полную фигню. Уж о ком дочь думает ежеминутно, так это обо мне.
Когда в холодильнике остаётся последнее мороженое, то она его не берёт. Отдаёт любимому папе. Когда на сковороде греет бока последняя сосиска, предлагает разрезать её пополам.
Вот и сейчас лупит на меня голубые глазёнки, не понимает, в чём я её обвиняю. А во всём снова виновата наша фейковая мама! Чтоб её черти унесли в их общий дом!
– Маленькие лошадки! – кричит Алёнка, тащит меня на окраину парка.
За что люблю характер дочери, она через секунды забывает все обиды, которые я ей наношу по неосторожности.
Вижу, что Злата смотрит на маленькие наручные часы. Только сейчас заметил, что это неприлично дорогая Швейцария.
Надо же, девчонка до сих пор носит атрибуты той – дорогой жизни. Не хочет с ней расставаться!