Притворяясь мертвым
Шрифт:
Чаще всего мы сидим в кухне. Ведь как только входишь в дом, сразу же туда попадаешь. Мы много раз шутили на этот счет. Все происходит в кухне. Кристин постоянно там крутится. Готовит что-нибудь, делает домашнее вино в большой оплетенной стеклянной бутылке на разделочном столе, шьет брюки, болтает по телефону с Уллой или слушает радио.
Время от времени она подходит к окну с таким видом, словно ждет кого-то. Мы с Джимом этого не понимаем. Что она там высматривает? Кого ждет? А еще мы не понимаем, как она успевает сделать так много
Вечером мы едим мусаку [2] . Кристин и Джим пьют красное вино, а я — пепси.
Я слышу, как они болтают о лете, но слушаю в пол-уха. Кристин хочет поехать в Данию. Она рассказывает, как там все прекрасно: живописные датские пейзажи, приятные люди, вкусная еда. Кристин предлагает еще вина, но Джим качает головой, поэтому она наполняет лишь свой бокал, продолжая болтать об отпуске, о старой доброй Дании и каком-то месте под названием Лёккен. «Так и будет, — думаю я. — Лёккен? И что в нем такого?»
2
Мусака — традиционное блюдо из баклажанов на Балканах и Ближнем Востоке. — Прим. переводника.
Кристин встает, берет пачку сигарет с оконной рамы и выходит на лоджию.
— Ты бы попробовала бросить, Кристин, — говорю я. — От тебя несет дымом.
— Попробую, Ким. Летом обязательно брошу.
Кристин закрывает за собой дверь лоджии, но через некоторое время мы слышим стук в окно. Я выглядываю и вижу, что она показывает на газон. По газону движется тень.
— Глянь-ка, в саду завелся еж, — доложил я Джиму.
Мы выходим к Кристин. Осторожно ступаем по траве, словно по тонкому льду. Но еж все равно нас слышит, внезапно останавливается и сворачивается в колючий шар.
— О, как он испугался, — восклицает Кристин и садится около зверька на корточки. Некоторое время мы выжидаем, но тот остается начеку и притворяется мертвым. Джим советует нам вернуться в дом и оставить ежа в покое.
— Будь осторожен, когда будешь переходить через дорогу, — говорю я ежу. — Люди гоняют там как сумасшедшие.
Мы с Джимом убираем со стола, пока Кристин моет посуду. Раздается телефонный звонок, на сей раз это не Улла, а Филип, он спрашивает, не хочу ли я завтра с утра пораньше пойти с ними на речку выслеживать зимородка. Я отказываюсь. Вру, что не могу, просто не хочу никого выслеживать.
— Если передумаешь, то мы у каштанов, — говорит он.
И я передумываю. Я постоянно так делаю. Но в этот раз причина в том, что я мечтал о Туве всю ночь. Я представлял, как мы идем рядом, я держу ее руку в своей и показываю: «Посмотри, Туве, вон зимородки».
В полшестого я выскальзываю из кровати, крадусь в кухню, готовлю себе бутерброды,
На улице ни души, лишь падает снег.
Будний видеодень
Среда, обычный будний день, кажется, что все застыло, словно сама жизнь остановилась.
Мы лежим на полу, дома у грудастой Пии-Марии, и смотрим видеофильм: Филип, Манни, Криз, Туве и я.
Мы впервые в гостях у Пии-Марии, возможно, поэтому я так ясно это помню.
Она притащила блюдо с кексами. Затем выпили чай и колу и прикончили пакет острых чипсов «Такое», их вкус мне не понравился. Теперь Пия-Мария предлагает нам шоколадный торт.
— Один кусок, Манни, — предупреждает она.
— Дурацкий фильм, — говорит Филип и широко зевает.
— Может, сходим куда-нибудь? — предлагаю я, мне тоже надоел этот фильм. Уже третий по счету.
— Один, я сказала! — Пия-Мария пытается отобрать торт.
— Тихо вы! — прикрикивает на них Криз.
Манни недобро ухмыляется. Он приподнимает блюдо с тортом, а когда Пия-Мария бросается за ним, он хватает ее, заваливает на пол и ложится сверху. Быстро сует руку ей под свитер и щиплет за грудь.
— Отвали, — возмущается Пия-Мария и стряхивает с себя Манни, словно непослушного ребенка.
Манни ухмыляется.
— Ну, тихо вы! — ноет Криз.
Автомат выплевывает очередь. Звон разбитого стекла. Крик. Мы снова таращимся в телевизор. Так проходит четыре-пять минут, и мы снова начинаем болтать.
— Скоро мама придет, — говорит Пия-Мария и смотрит на часы.
Криз исчезает в туалете. Слышно, как срабатывает слив, но она не выходит. Приводит себя в порядок. Подкрашивает ресницы и расчесывает свои выбеленные волосы. Через некоторое время Пия-Мария стучит в дверь туалета и заходит к ней.
Манни дожидается удобного случая и идет на кухню. Он открывает холодильник и инспектирует полки. Достает миску бифштексов с зеленью и устраивает перекус. Пия-Мария застает его в тот момент, когда он кладет в мойку пустую миску.
— Это же был наш ужин! — восклицает она.
— Ой, вот черт, — говорит Манни. — Могла бы предупредить.
— А ты мог бы спросить!
— Да ладно вам, — говорит Филип. — Пусть Туве сгоняет в магазин и купит что-нибудь.
— Ни за что.
Я молчу. Я почти ничего не говорю. Не знаю, что я делаю в этой компании. Я здесь только из-за Туве.
— Мы уходим, — решает Филип.
На лестнице мы встречаем маму Пии-Марии. Она несет большой пакет с продуктами, поддерживая его на бедре.
— Здравствуйте, — говорит она.
— Здравствуйте, — отзываемся мы.
Она здоровается еще раз со мной. Под глазами у нее темные круги. Наверное, она очень устала.
— Ты уходишь, Пия? Я думала, мы будем ужинать.