Притяжение чуда
Шрифт:
– А тогда, что с тобою случилось тогда?
– Тогда страх полностью сковал меня. Мой разум легкой тенью трепетал на грани исчезновения. К тому моменту я никогда не пробовал уменьшить свой размер. То, как я устроен, как устроена моя память, сильно ограничивают возможность такого рода превращений. Особенно – когда это происходит неожиданно, тем более – когда это случается в первый раз.
В итоге, прошлое, происшедшее со мной за время Пути, смешивалось с настоящим. Страх, переходящий в ужас, терзал меня и я бросался конвульсивно из стороны в сторону,
Почувствовал и, превозмогая агонию сознания, потянулся к нему.
– К чему? Что это было?
Дрожа от нетерпения и любопытства, Котенок приплясывал, приседая на лапах, слегка царапая лавку.
– Это было нечто легкое и естественное, гармоничное и совершенное. Я не умею видеть – я ощущаю что-то полностью, целиком.
Окажись ты там в тот момент, ты бы увидел, как на большой кровати спит маленькая девочка, ребенок. Рядом лежала, положив голову на подушку, девушка лет двадцати пяти, ее мама. Она смотрела с какой-то непонятной, какой-то искренней и бесконечной грустью на свою дочку.
Тогда я не мог понять всего того, о чем сейчас, заново возвращаясь в своей памяти к тому моменту, я рассказываю тебе. Привыкнув к ясным законам, управляющим вселенной, материей, энергией, временем – законам очевидным с точки зрения логики, законам формул и уравнений, я не мог постичь сущность чувств.
Но когда девушка легко-легко провела тонкими хрупкими пальцами по щеке девочки и та, проснувшись от прикосновения, открыла глаза, и, увидев рядом маму, потянулась к ней малюсенькими ручками…
Их взгляды встретились и родилось Нечто. Наверное, самое верное название этому будет нежность. Взгляд матери, обеспокоенный, любящий, наполненный добротой и теплом и взгляд ребенка, очнувшегося в таком еще новом для него мире, излучающий восторг и радость узнавания.
Мотылек замер и продолжил спустя некоторое время:
– В этот самый миг я вспомнил это чувство, это нечто, встретившее меня при рождении и проводившее в Путь – чувство более сильное, чем страх, владевший мною.
Я заново пережил момент своего рождения, осознав существование того, что было вокруг меня, было мной, всегда оставаясь со мной в моей памяти.
В тот момент, мой пушистый друг, сжимаясь от страха перед окружающим, я стал уже размером с тебя. Я не знаю, что было бы дальше: превратился бы я в мельчайшую, потерянную в бездне пространства частицу, обреченную навечно погружаться в пропасть страха и отчаяния, или же превратился бы в нечто другое – не знаю.
Нежность, материнское чувство, обласкавшее меня и проводившее в путь, нечто более сильное, чем законы природы – это чувство, одновременно знакомое, лежащее в основе меня и, с другой стороны, затерянное на долгом пути, спасло меня.
Я успокоился, ощутив, что этот мир изначально не зол и не жесток. Я не был готов к встрече с ним, но растворившись в теплоте материнской нежности, я почувствовал нашу с ним общность, ощутил желание познавать его,
И, в этот миг, все прекратилось. Меня перестало швырять во все стороны, перестало сжимать, я понял, что мне ничего не угрожает. Я стал частью этого мира.
Мотылек светился ровным зеленоватым свечением, ровно взмахивая крылышками. Котенок перевел дух, сел на задние лапы и стал вылизывать шкурку, поглядывая на своего друга.
– А мама с девочкой – что с ними произошло потом?
На крыльях мотылька зажглись веселые огоньки.
– А потом на кровать запрыгнуло маленькое пушистое чудовище, заметившее, что все проснулись и решившее поиграть. Но не успело оно заурчать, как мама дочки схватила его за шерстку на загривке и…
– Я помню, помню!
Котенок подпрыгнул от возбуждения
– Мама приподняла меня, тряхнула, и сказала, чтобы я не смел прыгать на белье грязными лапами. Я, как всегда, сделал вид, что ничего не понял, хотя прекрасно почувствовал, о чем идет речь. Значит, это была маленькая Ма и Мася?
– Ты очень догадлив, мой пушистый друг.
– Вообще-то я удивляюсь, что ты, живущий так долго и так много знающий, рассказываешь о таких простых и обычных вещах как о чуде.
– Что такое чудо? То – чего не может быть. Его легко заметить издали, к нему легко привыкнуть и не замечать его, находясь рядом.
Котенок наклонил голову и пристально посмотрел на мотылька, переливающегося оттенками задумчиво-синего.
– Трудно привыкнуть к чуду, которое постоянно дергает тебя за усы и хватает за хвост…
Мотылек продолжил, не обращая внимания на последнюю фразу котенка.
– Чудо – это удивление, откровение и всегда – ожидание. К чуду надо быть готовым, а для этого частичка чуда должна быть в тебе. И если она есть в тебе – чудо обязательно придет, или ты придешь к чуду.
Котенок прищурился:
– А я – чудо?
Мотылек заискрился яркими оранжевыми огоньками.
– Конечно, для меня ты Чудо! Ты самое чудесное пушистое чудовище!
Котенок улыбнулся, высунув розовый язычок.
– Так-то лучше. Кстати, я конечно серый и пушистый, но я – не чудовище. Я – Кот!
И маленький котенок, совсем невежливо спрыгнул с лавки, гордо поднял хвост и зашагал к крыльцу.
Сделав несколько шагов, он обернулся и посмотрел на лавку, где все еще мерцал малиновый светлячок.
– А почему ты дружишь со мной, а не с Ма и не с Масей?
– Но ведь ты же – Кот. Задавая вопросы и получая ответы на них, ты так и останешься Пушистым Мурлыкой, любящим рыбу и играть. А люди… они всегда хотят слишком многого. Например, много знать, хотя для счастья им это совсем не нужно.