Притяжение. Будь рядом, когда я умру
Шрифт:
– Вряд ли. Видите ли, я тоже продукт народа с традициями. Иногда кросс-культурные браки работают, иногда нет. Мой случай скорее про «нет».
– Почему? Мне интересно, правда. Почему западная женщина всегда отвергает полигинию?
– Наверное, эгоизм. Стремление защититься от боли. Ведь это больно, когда тот, кого ты любишь, выбирает другую. А я смогла бы выйти замуж только по любви.
– А если он не выбирает? В исламе мужчина обязан всё делить поровну, и время, и богатство. Многожёнство – это всегда
– Всё равно больно. По крайней мере, мне было бы. Я же говорю – эгоизм.
Амир производил на Иву очень странное впечатление: выдающаяся маскулинность в сочетании с высокомерным спокойствием и мягкостью движений, какой-то животной грацией и восточной манерой обволакивать собеседника расположенностью вызывали в ней недоверие. Казалось, удав гипнотизирует кролика. Ива невольно сжалась.
– А она тут что делает? – внезапно до Ивы донёсся негромкий, но знакомый голос – это подошедший вплотную к Бену Мэтт прошипел свой вопрос другу прямо в ухо.
Ива обернулась и увидела у входной двери Софию. Бывшая одноклассница и несостоявшаяся подруга выглядела сногсшибательно. Даже у Медины перекосилось лицо, когда та увидела вновь вошедшую гостью: на Софии было белоснежное длинное платье – праздник по случаю бракосочетания Бена и Медины всё-таки не останется без традиционной невесты. Медина сразу представила, сколько народу сегодня ошибётся и поздравит эту отвратительно красивую даму с замужеством вместо неё.
– Я думал, это ты её пригласил… – прошептал Бен.
– Я же с Ивой! – так же тихо возмутился Мэтт. – Может, это Медина?
– Они даже не знакомы! – напомнил ему Бен.
София шла к ним уверенным, красивым шагом. Она несла себя так, как носят себя только королевы.
– Бен, дорогой, поздравляю! – приобняла она жениха, уже успевшего прикрыться слегка оторопевшей улыбочкой. – Познакомишь с невестой?
Однако шанса этому знакомству не представилось. София, словно бы случайно, обратила свой взор на Мэтта.
– Боже, Маттео… Сколько лет… сколько зим… Да ты просто…
Голубые глаза Софии медленно и словно смакуя смерили все сто девяносто три сантиметра Мэтта в высоту и сколько-то там в ширину его плеч.
– …шикарно выглядишь, – добавила она таким голосом, как если бы львица внезапно превратилась в котёнка.
Никто не знал подробностей, но все, и даже ушедшая ещё в восьмом классе на домашнее обучение Ива, были в курсе, что София и Мэтт в старшей школе общались… организмами. Общение это дальше организмов не заходило, поскольку Мэтт имел привычку так же общаться и с другими одноклассницами, но было оно даже для Мэтта исключительным, потому что регулярным.
– Спасибо. Ты тоже, – холодно ответил он.
«Его явно расстроил телефонный звонок», – подумал про себя Бен.
За ужином Мэтт был молчалив и погружён в свои мысли. За
– Бизнес, наверное, – пожав плечами, – зачем-то пояснил Бен для Ивы, хотя она ни о чём не спрашивала.
– Если бизнесом заниматься с таким надрывом, ничего кроме убытков он не принесёт, – заметил Амир.
А Ива заметила, что полуулыбка никогда не сходит с его лица. Но и нормально улыбаться Амир не забывал – делал это довольно часто и почти всегда, когда встречался с Ивой взглядом.
Когда Мэтт в очередной раз вернулся, и за столом никого кроме него и Бена временно не было, Бен посчитал возможным, наконец, спросить:
– С бизнесом проблемы, друг?
– Да какой там! Ты не поверишь, что вытворила эта сука…
– Говори уже!
– Она спалила квартиру.
– Как это?
– Да вот так. Завалила пентхаус в Инглиш Бэе так же хламом, как её мамаша в своём клоповнике, и во всём этом бардаке взялась делать себе ногти, а для этого нужна какая-то лампа, и от этой лампы загорелось что-то из хлама. И эта дура, вместо того, чтобы потушить, выбежала из квартиры. Выгорело, мать его, всё!
Бен как-то знавал одну дамочку, уж больно громко она умела кричать, и ему это не особо нравилось, как и то, на что была похожа её квартира – словно склад, помещение было завалено вещами. Они были повсюду и преимущественно на полу, так что ему приходилось буквально протискиваться по узким проходам от входной двери до самой её кровати, и даже на кровати у неё почему-то было шесть подушек и три одеяла. Бену даже казалось, что ему трудно дышать в той квартире, так что он хорошо понимал, о чём говорит Мэтт.
– Квартира не была застрахована?
– Нет.
– Плохо. Но ты же там месяц уже не живёшь. Тебе-то что?
– А то, что договор аренды был оформлен на обоих, и то, что я там не жил, когда всё случилось, не имеет значения. Ущерб оценён в полтора миллиона.
– Да ты чё!
– Мой адвокат говорит, похожий прецедент уже был, и суд разделил возмещение ущерба пополам между съёмщиками.
Бен закусил губу.
– Ну ты-то свою часть хотя бы можешь выплатить, а как выплатит свою она?
– Ты считаешь, меня и эта проблема должна занимать? Серьёзно? Мой риэлтор уже присмотрел несколько вилл на Кипре, я на следующей неделе должен был лететь и смотреть их сам, и, если всё окей, оформлять покупку. А теперь что?
– Это все твои сбережения?
– Не все. Но, семьсот тысяч, Бен! Семьсот! Вот так, как с куста, на ровном месте и только потому, что связался с непроходимой дурой!
– Да… – задумчиво протянул Бен. – На семьсот тысяч, наверное, можно купить целую виллу на Кипре, сдавать её туристам и… больше никогда не работать с девяти до шести.