Притяжение
Шрифт:
— Напрашиваешься на комплименты?
Я слегка улыбнулась в ответ:
— Имею право.
Он наклонился ближе, его дыхание коснулось моего уха, и с тихим рыком он прошептал:
— Невероятная… Особенно когда кончаешь.
Я провела носом по его шее, наслаждаясь его запахом, смесью мускуса и хвои, который всегда сопровождал Николая. Вдруг я уловила отблески огня в стороне дома и мгновенно повернулась. Языки пламени уже медленно обвивали деревянные стены, поглощая их с ненасытной жадностью. Изнутри дома доносился звук лопающегося стекла — окна поддавались жару, трескались и осыпались
Огонь Альви был не просто разрушительной стихией; он был живым, имеющим собственную волю. Его невозможно было остановить, сколько бы воды ни лили на него. Только когда от дома останется лишь пепел, пламя успокоится, поглотив всё, что могло гореть, и вернётся к своей хозяйке, словно верный слуга, завершивший задание. Я смотрела на это зрелище, чувствуя одновременно восхищение и уважение к мощи, заключённой в этом огне.
***
Кабинет отца был погружен в кромешную тьму, даже свечи не горели, что само по себе было тревожным знаком. Я шагала по комнате взад-вперед, ощущая, как внутри меня нарастает беспокойство. Обычно я всегда могла чувствовать его присутствие, даже когда он был далеко, но сейчас это ощущение было подавлено, и это заставляло меня нервничать. Если он намеренно закрылся от меня, значит, происходило что-то действительно серьёзное.
Я повернулась в тот самый момент, когда он неожиданно появился в комнате. Отец всегда был воплощением безупречности: идеально уложенные волосы, чистая, с иголочки одежда. Но сейчас передо мной стоял совсем другой человек. Его волосы были растрёпаны, одежда покрыта пятнами крови и грязи. Он выглядел измотанным, но его глаза оставались острыми и сосредоточенными, словно он только что вышел из битвы. Я остановилась, уперевшись руками о край стола, и подняла брови, выражая немой вопрос. Что могло случиться, чтобы выбить его из привычного состояния невозмутимости?
— Не одна я сегодня замаралась, — усмехнулась я, пытаясь скрыть нервозность в голосе.
Отец пригладил растрёпанные волосы и, подойдя ближе, внимательно осмотрел меня. Его лицо нахмурилось, когда он подошел ещё ближе, видимо, заметив следы пережитого на моём лице и одежде.
— Знаю, это может прозвучать глупо, но всё же спрошу. Ты не ранена? Не была? — его голос прозвучал серьёзно, с лёгкой тенью беспокойства.
— Всё в порядке, — ответила я, пытаясь успокоить его, но чувствовала, что слова не передают всей правды. — У меня новости.
— Слушаю, — кивнул он, его взгляд стал настороженным, готовым к любым неожиданностям.
Я отошла к дивану, сняла куртку и небрежно отбросила её в сторону. Подходящее место для объяснений — вряд ли. Я должна была показать ему нечто большее, чем слова могли передать. Хрустнув шеей и разминая кисти рук, я готовилась к тому, что предстояло показать.
— Нет… я должна показать, — добавила я, чувствуя, как напряжение возрастает в воздухе.
Отец тяжело вздохнул и сел рядом со мной. Его прикосновение было таким знакомым и успокаивающим, что я на мгновение позволила себе расслабиться. Он взял мою руку, и его ладонь мягко прижалась к моей щеке. Я прикрыла глаза, чувствуя тепло его руки и улыбнулась.
Кивнув ему, я слегка зашипела, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, когда его клыки осторожно погрузились
Я терпеливо ждала, когда он увидит всё, что я хотела ему показать. Лёгкий дискомфорт от его укуса быстро проходил, оставляя лишь слабое жжение в месте, где его клыки проникли в мою плоть. Воспоминания передавались, словно потоки горячей крови, соединяя нас в этом странном, но необходимом ритуале.
Резко оторвавшись от моей руки, отец зашипел. Его кожа внезапно посерела, а глаза стали полностью черными, как бездонные провалы, полные гнева и отчаяния. Несколько мгновений он смотрел в пустоту, как будто пытался переварить увиденное. Постепенно его кожа вернулась к нормальному цвету, а глаза снова стали ясными. Он тяжело вздохнул, и его взгляд сосредоточился на мне. Я слегка улыбнулась, забирая руку и потирая её. Ранки уже затянулись, и дискомфорт исчез.
— Я не сделал тебе больно? — его голос был мягким, но всё же тревожным, словно он боялся, что случайно причинил мне вред.
— Нет, всё хорошо, — ответила я, бережно взяв его за руку и улыбнувшись. — Ты всё увидел?
— Даже слишком многое, — его лицо стало серьёзным, он резко поднялся с дивана и направился к столу, закатывая рукава рубашки. — Нужно собирать сильнейших и выдвигаться немедленно. Это нельзя откладывать. Скажи Альфе, чтобы он позаботился о стае и остальных волках в городе.
— Он уже это сделал. Дети в безопасности, а самые сильные волки ждут его приказа и указаний, куда идти, — серьёзно ответила я, следя за его быстрыми и уверенными движениями.
— Хотел бы я сказать, чтобы ты осталась и не вмешивалась во всё это, — его голос стал тише, почти шёпот, но в нём звучало напряжение.
— После всего, что я узнала, ты точно этого от меня не дождёшься, — я улыбнулась, зная, что он и сам понимал это.
— Это я и ожидал услышать, — с лёгкой усталостью он ответил, но в его глазах промелькнуло одобрение.
— Но сейчас мне нужно немного отдышаться, — сказала я, потянувшись и удобно устроившись на диване, закинув ноги на подлокотник. — Кровь ведьмы — это адреналин ещё тот… особенно такой старой, — добавила я со смешком, прикрывая глаза.
Внутри меня всё бурлило, каждая клетка была наполнена энергией, готовой к действию. Но я знала, что нужно сохранять здравомыслие, как бы мне ни хотелось ринуться в бой прямо сейчас, уничтожить врага своими руками. Мы должны действовать умом, а не поддаваться эмоциям. Только так мы сможем победить.
36
Неудивительно, что брат отца выбрал это место для своего убежища. Старая сеть канализационных туннелей, когда-то являвшаяся частью процветающего города, теперь была забыта и погружена во тьму. Эти туннели, некогда служившие артериями городской жизни, обеспечивая его благоустройство, теперь были преданы забвению. Город наверху изменился, и вместе с ним изменились и подземелья.