Приваловские миллионы. Хлеб
Шрифт:
– Он, непременно он, Лиодорка, убил… Хоть сейчас присягу приму. В ножки поклонюсь, ежели ты его куда-нибудь в каторгу определишь. Туда ему и дорога.
– Позвольте, как же вы так говорите, Харитон Артемьич? Ведь он вам все-таки родной сын.
– На свои деньги веревку куплю, только пусть повесится!..
Тесть и зять совершенно забыли, что они родные. Когда Полуянов для ускорения переговоров уже назначил сумму благодарности, Харитон Артемьич опомнился.
– Постой, голова… Да ты куда пришел-то? Ведь я тебе родной тесть прихожусь?..
– По поговорке: хлебцем вместе, а табачком врозь.
Увлеченный своими планами, Полуянов совершенно забыл о своих родственных отношениях к Малыгиным и Булыгиным, почесал в затылке и только плюнул. Как это раньше он не сообразил?.. Да, бывают удивительные случаи, а все проклятое похмелье. Просто какой-то анекдот. Для восстановления сил тесть и зять напились вместе.
– Вот тебе и зять! – удивлялся Харитон Артемьич. – У меня все зятья такие: большая родня – троюродное наплевать. Ты уж лучше к Булыгиным-то не ходи, только себя осрамишь.
– Что поделаешь? Забыл, – каялся Полуянов. – Ну, молите бога за Харитину, а то ободрал бы я вас всех, как липку. Даже вот бы как ободрал, что и кожу бы с себя сняли.
Хотя Харитон Артемьич и предупредил зятя относительно Булыгиных, а сам не утерпел и под пьяную руку все разболтал в клубе. Очень уж ловкий анекдот выходил. Это происшествие облетело целый город, как молния. Очень уж постарался Илья Фирсыч. Купцы хохотали доупаду. А тут еще суслонский поп ходит по гостиному двору и рассказывает, как Полуянов морозит у него на погребе скоропостижное девичье тело.
Странно, что все эти переговоры и пересуды не доходили только до самого Полуянова. Он, заручившись благодарностью Шахмы, вел теперь сильную игру в клубе. На беду, ему везло счастье, как никогда. Игра шла в клубе в двух комнатах старинного мезонина. Полуянов заложил сам банк в три тысячи и метал. Понтировали Стабровский, Ечкин, Огибенин и Шахма. В числе публики находились Мышников и доктор Кочетов. Игра шла крупная, и Полуянов загребал куши один за другим.
– Вам сегодня везет, как висельнику, – заметил разозлившийся Стабровский.
Именно в этот момент Полуянова вызвали.
– А, черт, умереть спокойно не дадут! – ругался он. – Скажи, чтобы подождали!
Лакей ушел и вернулся.
– Ваше высокоблагородие, Илья Фирсыч, приказано.
– Что-о?
– От следователя.
Произошел небывалый в стенах клуба скандал. Полуянов был взят прямо из-за карточного стола и арестован. Ему не позволили даже заехать домой.
Следователь Куковин был очень непредставительный мужчина, обремененный многочисленным семейством и живший отшельником. Он, кажется, ничего не знал, кроме своих дел.
– Я считаю необходимым подвергнуть вас аресту, господин Полуянов, – сонно заявил следователь, потягиваясь в кресле.
– Вы не имеете права.
– Позвольте мне самому знать мои права… А вас я вызову, когда это будет нужно.
И только всего. Полуянов совершенно растерялся и сразу упал духом. Сколько тысяч людей он заключал
– За что? О господи, за что?.. Ах, все это проклятый суслонский поп наделал!.. Только бы мне освободиться отсюда, уж я бы задал перцу проклятому попу!
Когда на другой день приехал к Харитине встревоженный Галактион, она встретила его довольно равнодушно и лениво проговорила:
– Этого нужно было ожидать… Ах, мне решительно все равно!
– Скверная штука может быть… Ссыпка на поселение в лучшем случае.
Харитина что-то соображала про себя, а потом оживленно проговорила:
– Ведь я говорила, что Мышников будет мстить. Это он научил суслонского попа… Ах, какой противный человек, а еще уверял, что любит меня!
Легкомыслие Харитины, как к нему Галактион ни привык, все-таки изумило его. Она или ребенок, или безвозвратно погибшая женщина. Его начинало коробить.
– Послушай, Харитина, поговорим серьезно… Ведь надо чем-нибудь жить. Есть у вас что-нибудь про черный день?
– Муж говорил, что, когда умрет, я буду получать пенсию.
– И только? Теперь нечего и думать о пенсии. Ну, значит, тебе придется идти к отцу.
– Благодарю покорно… Никогда! Я лучше на содержание к Мышникову пойду.
– Перестань болтать глупости. Нужно обсудить дело серьезно… Да, серьезно.
– Что тут обсуждать, когда я все равно ничего не понимаю? Такую дуру вырастили тятенька с маменькой… А знаешь что? Я проживу не хуже, чем теперь… да. Будут у меня руки целовать, только бы я жила попрежнему. Это уж не Мышников сделает, нет… А знаешь, кто?
– Ничего я не знаю.
– Ступай и посмотри в зеркало.
Харитина засмеялась и выбежала из комнаты, а Галактион действительно подошел к зеркалу и долго смотрел в него. Его лицо тоже искривилось улыбкой, – он вспомнил про детей.
«Нет, никогда этому не бывать, Харитина Харитоновна!» – сказал он самому себе, повернулся и вышел.
На лестнице он встретил полицию, явившуюся опечатывать имущество Полуянова.
XII
Арест Полуянова и следствие по этому делу заняли все внимание Заполья и всего Запольского уезда. Ничего подобного еще не случалось до сих пор. Выплыла целая серия мелких плутней, подлогов, вымогательств, всяческих правонарушений и побоев без конца. Появилась даже в столичных газетах длинная корреспонденция о деле Полуянова, причем неизвестный корреспондент намекал, что это дело служит только к целому ряду других, которые Полуянов покрывал «из благодарности». Между прочим, был намек и на бубновский конкурс. Эта корреспонденция была ударом грома. Все переполошились окончательно. Главное, кто мог написать все это? Где корреспондент? А несомненно должен быть, и несомненно – свой человек, знавший всю подноготную Заполья.