Приват-танец мисс Марпл
Шрифт:
– Кто? – изумилась Рашидова.
– Сейчас растолкую, наберись терпения.
И полился рассказ…
Григорий Константинович рано потерял родителей. Его отец с матерью были художники, обожали повеселиться, вели богемный образ жизни, не имели постоянного заработка. Константин писал портреты, Светлана иллюстрировала книги. Если у них случались заказы, они были при деньгах. Но ни муж, ни жена не откладывали денег на черный день, не думали о будущем, жили сегодняшним днем, сразу тратили заработанное. Например, неделю гуляли, шиковали, потом на месяц, если не больше, затягивали пояса и, ожидая очередного клиента, ели пустые дешевые макароны и пили кипяток без сахара. Зачем таким
Но у них родился сын, после появления которого на свет папа с мамой свой образ жизни не изменили. Младенца они повсюду таскали с собой, кормили его, когда заблагорассудится, не обращали внимания на его плач и совершенно не заморачивались по поводу режима. При этом Света считала себя идеальной матерью, обижалась на замечания сестры, учительницы математики Валентины Михайловны, упрекавшей безалаберную парочку в безответственном отношении к отпрыску.
– Перестань нас пилить! – говорила художница. – Сын всегда при нас, под присмотром, мы не отдали его в ясли на попечение чужим людям.
Удивительное дело, но Гриша, с пеленок вдыхавший густой сигаретный дым, никогда не гулявший в парке, получавший абы какую еду и засыпавший, когда ему заблагорассудится, рос здоровым. Ни аллергии, ни проблем с желудком, ни простудных или инфекционных заболеваний у него не было. И он оказался совершенно не капризен, мог часами тихо играть в кроватке.
Став чуть старше, мальчик самостоятельно научился брать продукты из холодильника. Мать о его питании вообще не беспокоилась. Трехлетка съел шпроты из открытой неделю назад банки? Ну и что, она сама их с хлебом обожает. Пообедал крутым яйцом с майонезом? Прекрасно. Главное, ребенок сыт. Откусил прямо от батона колбасы? Слопал сырые сосиски? Ха-ха, ай да молодец сынишка, не растерялся.
В пять лет Гриша сам уходил во двор гулять, благо семья жила не в центре, а потом, проголодавшись, прибегал домой. В семь мамаша отвела его в ближайшую школу. Она понятия не имела, что это учебное заведение считается одним из лучших в Москве и туда принимают лишь после тестирования, которое во времена детства Григория называли «проверкой способностей дошкольника». Представляете изумление матери, когда ее ребенок бойко читал и декламировал стихи какого-то неизвестного ей поэта. Ведя сына домой, Светлана спросила у него:
– Кто показал тебе буквы?
– Тетя Вера из нашего дома, – пояснил мальчик, – я к ней в гости хожу, мы книжки читаем.
В первом классе выяснилось, что у Гриши феноменальная память, редкие математические способности, дар ясно и четко излагать свои мысли, а также недетское желание овладевать знаниями. Он живо стал любимцем учителей, которые прощали ему абсолютную невоспитанность. Ученик Морозов мог встать посреди урока и, не спросив разрешения, выйти из класса, не умел пользоваться вилкой, не имел при себе носового платка, не причесывался, редко мылся и носил мятую форму с грязной рубашкой.
Через год Светлана и Константин отправились на очередную вечеринку. Хотели прихватить с собой сына, но он идти с родителями отказался, предпочел готовиться к предстоящей контрольной. В квартире, где собралось много безалаберного пьяного народа, вспыхнул пожар. Старшие Морозовы надышались дымом и скончались. Опеку над сиротой оформила Валентина Михайловна. Она переехала из своей коммуналки в двушку Морозовых, и для Гриши настала другая жизнь.
Тетка его была старой девой. Она понимала, как надо правильно воспитывать детей, но поскольку своих не имела, жалости к ребятишкам не испытывала. Она принялась обтесывать племянника, резко закрутив гайки. Ясное дело, Гриша не желал слушаться, и тогда Валентина
– Ради твоего блага стараюсь. Сделаю из тебя хорошего человека, достойного члена общества, не похожего на Светку-шалаву.
В семнадцать лет Гриша получил аттестат и золотую медаль, но на выпускной бал тетка его не пустила, сказав:
– Там будут пить и курить. Нечего развратничать, сиди дома. Эка невидаль, медаль! Нечем тут хвастаться, у тебя нет настоящих знаний, в вашей школе требования занижены.
Юный Морозов молча проглотил обиду, сдал вступительные экзамены в вуз и ушел из дома. Сняв угол у пенсионерки, Гриша разгружал по ночам вагоны, мыл трамваи, разносил перед занятиями почту, голодал, ходил в рванье, но не желал общаться с Валентиной Михайловной. А та один раз заявилась в институт, нажаловалась ректору на племянника, которого кормила, поила, учила, и потребовала, чтобы тому велели жить дома. Но руководитель вуза ответил:
– Гриша отличный студент, никогда не пропускает лекций, у профессуры к нему претензий нет. И он уже совершеннолетний, я не имею права ему приказывать.
Григорий вернулся в родительскую квартиру лишь после смерти тетки. А став успешным бизнесменом, перебрался в другой дом – хотел начать жизнь с чистого листа, не вспоминая ни родителей, ни Валентину Михайловну.
Все мысли Морозова были заняты работой, женщин рядом с ним не было. Хотя симпатичный молодой человек вызывал активный интерес у представительниц слабого пола. Григорию тоже иногда нравилась какая-нибудь девушка, он приглашал ее на свидание. Вот только через пятнадцать минут после того, как они устраивались в кафе, спутница напоминала ему либо мать, либо Валентину Михайловну. От одной пахло духами, которыми пользовалась Светлана, другая морщила нос, как родительница, третья поправляла очки жестом Валентины Михайловны. А четвертая весело восклицала:
– Обожаю эклеры с шоколадным кремом!
Гришу немедленно затошнило – именно эти пирожные предпочитала тетка-учительница.
Морозов вежливо провожал красавиц домой и более с ними видеться не желал.
Так продолжалось довольно долго, пока в кабинете Григория Константиновича не появилась Яна Ковалева.
Чем не особенно красивая девушка тронула сердце бизнесмена средних лет? Нет ответа на сей вопрос. Это была любовь с первого взгляда. Пока корреспондентка шла от двери к креслу, Григорий успел мысленно сделать ей предложение и сыграть свадьбу. Вот позвать журналистку на обед он собрался не сразу, боялся, что при первой – личной, не рабочей – встрече он разочаруется, поэтому долго занудничал с интервью, правил его, не желал визировать. Но в конце концов пригласил Яну… в кино. Больше они не расставались. В Ковалевой Морозова устраивало абсолютно все. Они расписались в загсе и были счастливы.
Когда жена пропала, Григорий Константинович проявил удивительное хладнокровие. Он моментально вылетел в Боливию, заплатил кучу денег местной полиции, частным детективам, сам пытался искать Яну, но ничего не добился. Морозов вернулся домой, достал из сейфа пистолет и направил дуло себе в сердце.
Трудно поверить в подобное, но он не умер. Полиция, которую вызвали бдительные соседи, услышавшие звук выстрела, взломала дверь, обнаружила хозяина в луже крови и отправила его в больницу. Хирург, к которому попал раненый, увидел, что пуля наткнулась на ребро, изменила траекторию и вышла наружу, не затронув ни один жизненно важный орган. И, конечно, опытный врач сразу сообразил, что перед ним не жертва грабителей или бандитов, а самоубийца. В палату к Морозову пригласили психолога.