Приватир
Шрифт:
— Федя, ты только что признавался мне в любви… — резко сев на постели, обернулась она ко мне.
— Ни в чём я не признавался, — оборвал её я.
— Не суть.
— Ладно.
— И после всего этого ты собираешься тыкать в потенциальную невесту ножичком.
— Но я же так… Немного… Только кончиком.
— Федя, ты дурак?
— Чего дурак-то сразу. Ты посиди, посчитай до десяти, и поймёшь, что моё предложение не лишено смысла.
Она так и сделала. Было заметно, что она взвешивает все за и против. После чего
— И как ты это собираешься сделать?
— Тебе Гаврила рассказывал, как я ему культю формировал?
— Да. С помощью практически полностью разряженного «Лекаря».
— Делаю тебе прокол, загоняю под кожу камень, после чего ты в незначительной степени используешь плетение «Лекарь». Только и того, чтобы затворить ранку, а когда камень останется внутри, полностью излечиваешь.
— Ты наверное и камешек уже приготовил?
— Да.
— Ладно. Коли, — решительно произнесла она.
— Кхм.
— Что?
— Ну, ведь не ношу его постоянно с собой, он в мастерской. И потом, тыкать в тебя ножичком, на нашем ложе любви… — я покачал головой.
— Вау, как ты можешь, — игриво всплеснула она руками.
— Представляешь, — часто закивал я в ответ.
— За такое должна воспоследовать награда, — хитро сощурилась она, и полезла ко мне с недвусмысленными намерениями.
— Настя, уже как бы не рано.
— Не хочешь?
— Хочу. Но есть хочу больше.
— Уверен? — промурлыкала она, и впилась в мои губы.
— Н-не уверен, — через какое-то время сумел ответить я.
После чего схватил её в охапку и повалил на уже изрядно измятые простыни…
В итоге, пришлось заказывать завтрак в номер, а ещё попросить предоставить нам нитки с иголками. Разгорячённые алкоголем и вскипевшей от страсти кровью мы ночью не больно-то заботились о сохранности одежды. Другую взять неоткуда, а потому пришлось немного по портняжить, приводя наше одеяние в божеский вид. По этой же причине поспешить добраться до лётного поля и быстренько уединиться в своих номерах, где наконец переодеться в нечто более приличное.
— Федя, ну и как это понимать? — с откровенной иронией, спросила Василиса.
Она стояла на крыльце, греясь на теплом майском солнышке и обрабатывала пилочкой свой ноготок. Надо заметить, красивое зрелище. Ларионова выигрывала у Бирюковой по всем статьям, и мне приходилось не единожды мельком слышать о том, как нам прочили отношения.
Признаться, предположения не лишённые смысла, если бы не два «но». Первое, это несомненно более весомая польза от близости с Настей. И второе, мои сомнения относительно ориентации Василисы. До сих пор, ни она, ни Мария в интересе к мужчинам замечены не были. Это конечно ничего не значит, но определённые мысли навевает.
— Ты о чём? — встав рядом с ней, в свою очередь спросил я.
— Я о вашем с Настей отсутствии ночью, и возвращении утром. Потрёпанные, усталые и весьма довольные. Это, знаешь
— И в чём проблема?
— Только в контракте. Никаких детей и семей на протяжении пяти лет, пока служим на «Носороге».
— Ты забываешь парочку моментов. Контракт на меня не распространяется, я наниматель. И мною в него могут вноситься изменения в сторону послабления без участия второй стороны. Наконец, наши договорённости с Настей стоят в особом ряду.
— И вообще, подруга, завидуй молча, — повиснув у меня на плече, и одарив Василису лучащимся счастьем взглядом, произнесла вышедшая на террасу Бирюкова.
— Не стоит так уж проявлять чувства, — ответила ей улыбкой Ларионова. — Фёдор всё же наниматель и капитан, подобное же отношение не лучшим образом скажется на его авторитете.
— А вот тут, я с тобой пожалуй соглашусь, — посмотрев на Настю, произнёс я.
— Господи, какие же вы скучные, — отстраняясь от меня, фыркнула Настя, всем своим видом давая понять, что не считает своё поведение неприемлемым.
— Как прошли финальные испытания «Буревестника», решил я сменить тему.
— Отлично. Без амулета он конечно не полетит, но с ним, просто превосходная машина. Признаться, я не ожидала, что он получится ещё и таким манёвренным.
— Вот и замечательно. А почему я его не вижу на лётном поле?
— Мы с Машей там кое что попросили подправить. И да, тебе придётся доплатить.
— Что с «Альбатросом»?
— Есть клиент за семьдесят пять тысяч. Это значительно дешевле его номинальной стоимости… — она запнулась посмотрев на меня.
— Отдавай. Нужно сбрасывать балласт, коль скоро есть такая возможность. Мы слишком долго торчим в Менске. Мне это уже категорически не нравится.
— Пипец котёнку, — поправляя федору так, чтобы поля прикрыли глаза от солнца, неожиданно произнесла Василиса.
Я проследил за её взглядом, в конец взлётной полосы. Там как раз заходил на посадку один из моих «Бычков», пилот не справился с управлением, и истребитель подпрыгнул дав козла. Мало того, самолёт подпрыгнул ещё дважды, на третий с громким треском подломилось шасси, он завалился на правое крыло, и его закружило по полосе. Опять треск, только на этот раз громче и протяжней, крыло оторвало и оно отлетело в сторону. Ещё немного, и всё закончилось, многострадальная машина замерла скрывшись в облаке пыли.
Над лётным полем разнёсся тревожный звон колокола. К самолёту побежало сразу несколько человек, и помчался грузовик хозяина полосы, с прицепом, на котором находилась большая бочка с водой и помпа. Бычку ничего не грозит, у него в нише установлен «Кокон», так что, возгорание исключено. Но в случае разлива топлива, вполне может достаться другим аэропланам, находящимся на стоянке. К мерам пожарной безопасности тут относятся серьёзно, а потому, пока Бивень натаскивает молодняк грузовик всё время под парами.