Приватизация по-российски
Шрифт:
Но опять говорят нам: не тот инвестор, не такой! Не любят в России “новых русских”. Что ответить? Чудес на свете не бывает. Стратегический инвестор, кристально чистый и честный, не спустится к нам из некоей заоблачной выси. И наши “новые русские” — они либо из старого советского директората, со всеми его минусами и плюсами. Либо из бывших кооператоров и всяких прочих коммерсантов от перестройки. Либо из представителей бывших региональных политических элит. У всех у них свои “родимые пятна”, но именно из них и рекрутируется реальный стратегический собственник.
Однако никакой выгоды от
А что же эти потоки? С деньгами пока не густо. И опять: “Приватизация виновата! Собственность раздали, а инвестиций нет, как не было”. Но ведь сама по себе приватизация и не может обеспечить приток инвестиций (за исключением нескольких приватизационных схем). Внутренние источники инвестиций в последние годы только начали формироваться. Они появляются лишь в том случае, если решаются проблемы более высокого порядка: финансовая стабилизация; обеспечение права собственности (никаких серьезных инвестиций в сельское хозяйство мы не увидим до тех пор, пока право собственности на землю не будет закреплено возможностью покупать и продавать ее, как всякую другую собственность); снижение процентной ставки, минимизация политических рисков и многое другое. Не было и внешних источников — в силу политической нестабильности в стране.
И все же, когда мы ведем речь об инвестициях и приватизации, мы не можем не замечать очевидного: приватизация создала основу для того, чтобы инвестиции могли привлекаться и использоваться цивилизованно. Ведь почти каждый из способов инвестирования в любом случае в основе своей имеет акцию.
Созданный с помощью приватизации рынок акций различных предприятий, или, как принято называть его, рынок корпоративных ценных бумаг, стал той самой средой, которая успешно соединяет финансы с имуществом. И не просто финансы с имуществом, а частные финансы с частным имуществом. И не просто соединяет их, а соединяет в режиме, когда доступ к финансовым ресурсам получают наиболее умелые собственники.
В условиях рыночной экономики рынок корпоративных ценных бумаг становится своего рода сочетанием комитета партийного контроля с КГБ: собственник, желающий получить инвестиции, имеет к ним доступ только при условии его цивилизованной работы. Десятки позиций согласуются при совершении такого рода сделок: начиная с открытости баланса, данных бухгалтерской отчетности, и кончая независимым реестродержателем, наличие которого свидетельствует о невозможности контроля над собственностью со стороны менеджмента. Абсолютная прозрачность предприятия — одно из главных условий привлечения инвестора.
Конечно, это несколько идеализированная картинка. Те, кто инвестируют, как правило, вкладывают деньги параллельно с покупкой акций. Просто дать кредит — пока еще очень рискованно. Но это нормальная ситуация. Мы имеем дело с контролем, причем не бюрократическим, а частным, заинтересованным. Тот, кто вкладывает деньги, должен быть уверен, что он получит
Однажды, где-то в году 1993-м, я поругался с Борисом Федоровым. Спорили о приватизации. Доказывая свою правоту, я показал журнал “Коммерсанть”, в котором были опубликованы курсы акций российских предприятий. Он же обратил внимание на то, что в этом списке — одни банки.
— Вот когда у тебя появится такой же список, состоящий из приватизированных предприятий, это уже будет серьезно! — сказал Федоров.
Хорошо известно, что в экономических журналах теперь публикуются именно такие списки. С тех пор рынок корпоративных ценных бумаг в России по американским или европейским меркам прошел как минимум тридцатилетний путь развития. Суточный объем операций на этом рынке растет от месяца к месяцу. Полгода назад он составлял 2–5 миллионов долларов, к ноябрю — 15–20 миллионов, а в феврале 1997 достиг 50–60 миллионов долларов.
А с развитием рынка корпоративных ценных бумаг растет и стоимость акций предприятий. Причем рост идет не на проценты, а в разы. Что это означает? Очень просто: увеличение стоимости имущества предприятий. Причем рост этот возникает не в результате какой-нибудь надуманной переоценки основных производственных фондов, сделанной по рецептам советских академиков. Нет! Рост признается реальным потребителем, готовым выложить за акции растущего в цене предприятия живые деньги.
Все это вполне естественно. Потому что имущество приватизируемых предприятий в свое время действительно было недооценено. Только не по причине плохой приватизации, а в силу неразвитости рынка ценных бумаг, высоких политических рисков. Какая, например, могла быть оценка имущества даже летом 1996 года, перед президентскими выборами? Вопрос вообще стоял иначе: будет ли собственник этого имущества существовать?
Конечно, изменения, связанные с ростом стоимости приватизированного имущества на рынке корпоративных ценных бумаг, еще не очень заметны в обычной жизни. Люди каждый день сталкиваются с другими реалиями; зарплату не платят, уровень жизни не растет. Но специалистам понятно: рост цен на имущество обязательно скажется позитивным образом и на общем состоянии российской экономики. Ведь это — фундаментальные изменения с большой перспективой. И появляются они именно благодаря приватизации.
Приватизация стала прорывом в другое экономическое измерение. Да, без немедленных видимых позитивных результатов. Но масштабы открывающихся возможностей — фантастические. Это все равно что от счет с деревянными костяшками перейти к персональному компьютеру. Конечно, поначалу и КПД компьютера может оказаться нулевым: когда ты тычешь в разные клавиши наугад, абсолютно не понимая, зачем и почему, — два на два перемножить и то не получится. Но со временем ты начинаешь не только понимать, как считать и писать с помощью этой хитрой машины, но и учишься распечатывать написанное, связываться с другим компьютером, да еще и входить в Интернет. Так и приватизация: она таит в себе богатейший потенциал возможностей. Она закладывает фундамент цивилизованного экономического роста.