Приватная жизнь профессора механики
Шрифт:
Чтобы я - 'дважды москвич Советского Союза', бывший 'горец', оказался так близко от Кремля и занимался своим 'родным' делом, казалось немыслимым. Правда, я вспомнил, что уже был один 'горец', который оказался не то, чтобы близко от Кремля, а в самом Кремле, в его 'сердце', и занимался он не чужим, а тоже своим 'родным' делом. И, может, кому-то и не нравилось это 'родное' дело, но всем ведь не угодишь! А громадная страна встала даже не с колен, а с полного нокаута и сделалась самой великой, мощной и грозной державой за исторически короткий срок. Правда, лишившись 'горца', она стремительно откатилась назад, может не до полного нокаута, а только до нокдауна. И всё из-за того, что на месте 'горца' волею судьбы оказался даун, довёдший
Но хватит о даунах, да нокдаунах! О себе хотел бы сказать, что может и я, как бывший 'горец', а ныне - 'дважды москвич Советского Союза' (см. соответствующий раздел книги, который так и называется), оказавшись поблизости от Кремля, смогу принести хоть какую-то ощутимую пользу людям. Например, в области перспективного привода - супервариаторов и супермаховиков. И я рад хотя бы тому, что кроме явно 'непечатных' (а поэтому и не вошедших в эту книгу!) слов и выражений, смог, так сказать, явочным порядком ввести в техническую и патентную литературу два 'печатных' слова - супермаховик и супервариатор. Это - мои изобретения, которыми я горжусь. Первое уже широко используется (нет, не радуйтесь, не в России, а пока только в США!), а второе - продвигаем при поддержке холдинга под названием 'НовЭко', что в 'двух шагах' от Кремля.
Скажите честно, кто-нибудь из читателей поверил мне? Нет? Да я и сам, как уже говорил, с трудом верю в происходящее со мной. Ну, в Америке, в Японии, ну, маловероятно, но в Германии: Но чтобы у нас в России, где 'раздавить' изобретателя - дело чести и геройства, имело место такое? Нет, это, скорее всего, фантазии и 'глюки'. И я, зная, что в жизни, в нашей обычной, не из книжек и глянцевых журналов, жизни, такого не бывает, начинаю думать, что это всё - сон. И потому нашёл себе 'отдушину' во снах. Как горожанин привыкший дышать выхлопными газами, попав на чистый воздух, ищет выхлопную трубу, чтобы припасть к ней и немного подышать привычным 'перегаром'.
Ну а сны, мои сны - это сама жизнь! Настоящая советская, постсоветская или какая угодно, но связанная с советским периодом, захватившим из моей жизни более, чем полвека. Сны почти одинаковые, состоящие из нескольких серий, только иногда меняющих свою последовательность. Вот сейчас утро, я только что проснулся от обычного своего 'многосерийного' сна. Суббота, спешить никуда не надо, и я записываю свой сон, так похожий на все другие. Вечером, как всегда, прилично выпил - иначе не засну до утра - и свалился в постель. Итак - сны.
Серия первая. Спортивные соревнования по моей любимой штанге. Я в обычной форме: трико 'финка', широкий пояс, штангетки. Мотаюсь туда-сюда, не могу найти ни свою команду, ни своего тренера. Все вокруг - чужие, странно одетые люди. Они не замечают меня, не отвечают на мои вопросы. Иногда, сталкиваясь со мной, ошалело таращатся, но тут же отходят в сторону. Странное помещение - зал, битком набитый людьми, которые стоят даже на помосте, судей нигде не видно.
– Зачем я пришёл сюда, что я буду делать, когда вызовут, я ведь совсем забыл движения, я опозорюсь!
– такие мысли терзают меня, но я не ухожу, потому, что дисциплинированный.
Вдруг, откуда-то появляется мой тренер - Арсен Галоян, и спешно тащит меня к помосту.
– Где ты, твой подход, тебя уже вызывали - давай, давай!
– Арсен, я не размялся, я не знаю какое сейчас движение, не знаю какой на штанге вес - как же я подойду? И потом - я забыл, забыл что как выполняется! А если это - рывок, то я и вообще сейчас не смогу его сделать: - но мой лепет тренера не волнует. Он, продолжая своё: 'давай, давай!', выталкивает меня к помосту, я попадаю в свет софитов и обнаруживаю: что я совсем голый! Куда-то исчезли и 'финка', и пояс, и даже штангетки. Я - в чём мать родила! Зрители
Подпрыгиваю в койке почти на метр, дико озираюсь. Я у себя в спальне. Полумрак. Часы на стене показывают полвторого, настольные - на пять минут больше, будильник - на пять минут меньше. Я всегда боюсь проспать, и 'обкладываю' себя часами. Рядом - жена, последняя, законная. Она безмятежно спит, слегка посапывая. Наверное, смотрит во сне телевизор, или решает кроссворд - это её любимые занятия. Я успокаиваюсь, отпиваю глоток воды (или вина), из чашки на столе в голове кровати и засыпаю снова.
Серия вторая. Корпоративная вечеринка, пьянка, одним словом. Я никак не могу найти свой столик , своих друзей, с которыми приятно было бы выпить. Дамы, дамы, я даже замечаю среди них всех трёх своих жён, ещё молодыми, разумеется. Они приветливо машут мне руками, но к себе не зовут. Я попадаю в какую-то раздевалку, где пальто и шубы уже не висят, а лежат навалом. Пробираюсь через эти мягкие горы и передо мной - каморка с занавеской, вроде помещения для гардеробщицы. Отодвигаю занавеску и вижу - моя красавица Тамара Грозная в огромном махровом тёмно-сером халате, руки в карманах, презрительно-вызывающе смотрит на меня. 'Опять нажрался!' - говорит её взгляд. Я в испуге пытаюсь ретироваться, но её короткий возглас: 'Нур!' - останавливает меня. Я оборачиваюсь и вижу - моя красавица распахнула полы халата и раздвинула их на вытянутых руках. Голое, стройное, белое-белое тело, зовущий взгляд. Рвусь к ней, но халат запахивается, как дверь лифта или метро. 'Иди, прежде разденься. Куда прёшься в пальто!' - отрезвляет меня голос Грозной, и я плетусь обратно в гардероб. Но попадаю опять в зал, причём в компанию совсем юных девушек, вроде студенток. Они окружают меня, нежно смотрят в глаза, а одна даже завлекает меня в угол, и, кажется, не просто так :
– Разве нам можно, - лепечу я, - ведь ты ещё совсем молодая!
– А почему нет, - отвечает юная нимфа, - сейчас свобода - всё можно!
И я уже предвкушаю столь желанное соитите, как вдруг появляется моя вторая жена Оля, что сейчас в Америке, сама не старше студентки, хватает меня за руку и уводит. Я сержусь на неё, но думаю, что и с ней самой было бы неплохо: Тем более, что она загадочно улыбается и ведёт, ведёт меня куда-то за руку.
Но вот она внезапно исчезает, словно растворяется в воздухе, а я нахожу себя на грязной поляне с жиденькими кустиками, загаженными пластиковыми бутылками, газетами, прочим мусором. А прямо в лицо мне смотрят наглые глаза улыбающегося типа, явно маргинальной внешности. Я, с воем обманутого самца, вцепляюсь в типа, душу его, выламываю ему руки, но он продолжает нагло улыбаться. Понимая, что он неистребим, я в ужасе отшатываюсь от него и: просыпаюсь.
Такой же, как и после первой серии, подскок от койки, такой же дикий взгляд на часы - не опаздываю ли куда-нибудь. Три часа ночи - плюс-минус пять минут. Самый кошмарный час - время наибольшей активизации оборотней, вурдалаков, упырей и прочей нечисти. Отпиваю глоток воды (вина), убеждаюсь, что рядом спит улыбающаяся во сне жена (видимо, решила-таки кроссворд!), и снова засыпаю.
Серия третья. Защита очередной диссертации. Зачем мне каждый раз снится эта серия про защиту - ума не приложу! Ведь диссертации, как кандидатскую, так и докторскую, мне больше защищать не надо - я проделал это ещё в ранней молодости. Но во сне я каждый раз развешиваю плакаты, докладываю, спорю с оппонентами, отвечаю на вопросы. И вдруг появляется какой-то хмырь, урод очкастый с крючковатым носом, но очень авторитетный и вещает: