Привет, давай поговорим
Шрифт:
Пенни тихонько приоткрывает дверь и, увидев, что я не сплю, заходит и забирается ко мне под одеяло. От нее пахнет арбузным шампунем. Она пересчитывает пальцы сначала у меня на руках, потом у себя: «Один, два, тли, пять» — и начинает считать сначала. Она даже учит Душку считать и грозно повторяет: «Два, Дуська, два!» Мне становится немного легче.
— Пенни, вот ты где! — заглядывает папа. — Развлекаешь Мелоди?
— Ди-Ди холосая!
— Хорошая, самая лучшая, — соглашается папа. — Мелоди, дочка, ты
Я киваю. И показываю на его забинтованную руку.
— Да уж, болит. Конечно, это было глупо, стена же не виновата. Но мне полегчало.
Я снова киваю.
Папа вытаскивает Пенни из-под одеяла.
— Есть хочешь, мисс Пенни? — спрашивает он.
— Сосиску! — требует Пенни.
— Мелоди, а тебе что приготовить?
Мне ничего не хочется. Я трясу головой и показываю на часы.
— Позже? — догадывается папа.
Я улыбаюсь в ответ, он забирает Пенни и уводит ее на кухню.
В коридоре звонит телефон, мама берет трубку.
— Да, здравствуйте, мистер Димминг! — Она быстро заходит ко мне, сжимает трубку так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Нет, я не понимаю, — резко отвечает она. — Почему нам никто не позвонил? — Мама долго слушает, что он ей говорит, наконец взрывается: — Мы спокойно могли приехать в аэропорт на час раньше. Мы могли приехать хоть в пять утра. Вы понимаете, какой это страшный удар для моей дочери?
Мистер Димминг что-то отвечает, мама молчит, слушает.
— Да, очень возможно, что она самый сильный игрок в команде. Быласамым сильным игроком. Вы слышите? Была!Потому что она уже больше не в команде! — Опять пауза. — Что? Вы все уладите? В следующий раз? Вы шутите, мистер Димминг?
Мама нажимает на сброс и швыряет телефон в угол. Взяв у меня на столе салфетку, она вытирает глаза, тяжело опускается на стул возле кровати и сморкается. Я поворачиваюсь к ней.
— Мелоди, доченька, если бы я могла облегчить твою боль, — тихо и грустно говорит мама.
Я тоже реву.
Мама сажает меня к себе на колени. Конечно, мне уже не так удобно, как в детстве, но все равно очень хорошо. Слегка покачиваясь, мама гладит меня по голове, и под стук ее сердца я засыпаю.
Глава тридцатая
В том, что сегодня случилось, виновата только я. Мне надо было послушаться родителей. Надо было остаться с ними дома. Но я не захотела.
Утром лил дождь, сверкали молнии. Порывистый ветер стучал в окно. В такую погоду от зонтов и плащей толку мало. Пропитанный влажностью воздух казался сизым и плотным.
Пришел папа с рукой на перевязи и опустился на стул, на котором всегда читал мне по вечерам.
— Ну и погодка.
Я кивнула.
—
Только это уже не моя команда. Я постаралась сделать вид, что мне все равно, быстро заморгала и отвернулась к стене.
— Что тут скажешь, Мелоди.
Когда папа закрыл за собой дверь, слезы хлынули у меня из глаз.
Сначала я не собиралась идти в школу. Все равно считается, что я в Вашингтоне. А если пойду, придется весь день сидеть в СК-5 вместе с Вилли, Марией и Фредди. Какой смысл?
Но потом я передумала. Вот просто перестала себя жалеть, разозлилась и решила: чего ради я должна отсиживаться дома как побитая собака? Пойду в школу, и пусть все видят, что им меня не сломать.
Заглянула мама.
— Может, останешься? Никто же не будет ругаться.
Я затрясла головой: нет! нет! нет! Ногами сбросила одеяло.
Мама вздохнула.
— Хорошо, хорошо! Просто погода кошмарная, а у меня мигрень, а у Пенни сопли, а Ириску вырвало на ковер — пришлось закрыть ее в подвале.
Мама умыла меня, одела и снесла вниз. Обычно меня таскает по лестнице папа, но у него болит рука — пришлось маме. Она усадила меня в старую коляску (электрической в грозу лучше не пользоваться), прикрепила к ней старый планшет из оргстекла (Эльвирой тоже лучше не пользоваться) и, смахнув пот со лба, присела отдышаться.
— По-моему, это на весь день. — Отвернувшись от окна, по которому лились потоки воды, мама провела расческой по моим волосам и шепнула: — Мелоди, девочка, мне так жаль.
Я прикоснулась к ее руке.
Дождь не переставал.
Мама накормила меня омлетом и манной кашей. Она подносила ложку к моему рту молча, вторую руку прижимала ко лбу. Может, думала о том, сколько раз она уже меня вот так кормила и сколько раз ей еще придется это делать.
Громко шмыгая носом и кашляя, в кухню вошла Пенни. На ней была желтая пижамка с уточками, на голове панама. Мама на секунду отвлеклась от моей каши и вытерла Пенни нос бумажным платком. Пенни терпеть не может сморкаться и, естественно, завопила так, будто ее пытают. Обычно мама превращает все в игру — сначала вытирает нос Душке, потом Пенни, — но, видно, сегодня ей было не до того.
Зазвонил телефон. В одной руке у мамы была ложка с кашей, в другой — сопливый платок, поэтому она прижала трубку к уху плечом.
— Алло! Что? Выйти сегодня? Но у меня же выходной! Я вообще должна быть в Вашингтоне. — Пауза. — Долго рассказывать.
Я сжалась. Пенни продолжала реветь.
Закрыть бы ее в подвале вместе с собакой, хмуро подумала я, пусть там ревет.
Ириска отчаянно скреблась в подвальную дверь.
— Пенни, тише! Ничего не слышно! — прикрыв трубку рукой, крикнула мама.