Привет, любимая

Квашнина Елена Дмитриевна

– Зачем ты так, Олег?
– неприязненно бросил Мишка.
– Алька же не такая. Она - хорошая девчонка.

– Хорошая, - неожиданно сказал Олег, противореча самому себе, - пока. Вокруг полно таких девчонок. Уж тебе ли этого не знать? Есть ведь и лучше. Почему не поискать?

– Значит, лично ты будешь искать себе лучше?
– заинтересовался Мишка.

–

Куда торопиться? Впереди вся жизнь. На мой век девчонок хватит.

– Нет, ты мне прямо скажи. Значит, здесь свободно?
– настаивал Рыжий.

– Ну... Свободно...
– неохотно уступил Олег.

Молчавший до сих пор Толик вдруг заговорил и заговорил неожиданно враждебно:

– Что ты, как на допросе? Твое какое дело? Пусть Олег с Алькой сами разбираются. Ты иди вон к Таньке-вдове. Она и так все глаза проплакала. В принципе, можешь и ты поискать себе получше.

– А мне никого лучше не надо, - зло сказал Мишка.
– Слышите? Я в нее влюбился. В Альку... Раз место свободно, я его занимаю. И соваться к Альке никому не советую.

Он резко взмахнул рукой. Огонек его сигареты описал в воздухе крутую дугу, оставляя за собой светящийся след.

– Всем пионерский привет!
– и Рыжий мгновенно растворился в темноте.

Долго стояла полная тишина. Вот это новости! Целый год надо переваривать. Можно было и самой обо всем догадаться. Как же, черт возьми, получилось, что...

– Трепло ты, Олег, - нарушил молчание Толик.
– Зачем врать, если Алька тебе нравится?

Вместо ответа Олег закурил еще одну сигарету.

– Я же знаю, она тебе нравится.

– Нравится, - помедлив признался Олег.
– Она и тебе нравится. Ну и что?

– Как что?
– поразился Толик.
– Ты сам от нее отпрыгнул. Теперь не подъедешь.

– Будет нужно - подъеду.

– Брось...
– скептически заметил Толик.
– Миха и тебе ноги переломает, если что...

– Да я и сам не полезу. Как нравилась - так и разонравится. Она такая еще дура. Что мне с ней, детей крестить?

– Что дура - это точно. Все равно. Зря ты...
– Толик вздохнул.
– Ладно. Пошли по

домам. А то вокруг одни амуры.

И они ушли. А я еще выжидала минут десять. В голове все перемешалось. Разобраться сразу не было никакой возможности. И я побрела к дому. Ничего не скажешь - ночь Мадридских тайн.

Дорога домой оказалась путешествием вне времени и пространства. Просто черная дыра какая-то. Перелезая через подоконник, я зацепилась подолом за гвоздь, вбитый снаружи неизвестно для чего, и с треском разорвала подол. Только тогда немного пришла в себя. Вытащила из-под кровати чемодан. Достала оттуда свежую ночнушку, а мокрую, грязную и рваную запихала на ее место... Слава богу, тетя Нина предоставила мне возможность самой следить за своими шмотками. Я переоделась. Залезла на кровать, натянула одеяло до подбородка. Меня трясло. Не от холода. От обиды, гнева и еще чего-то непонятного. Казалось, уснуть не смогу никогда. Но сон сморил меня тут же.

* * *

Меня разбудила воробьиная возня на подоконнике. Я забыла ночью прикрыть за собой окно. Нахальные птахи раздергивали клочок ткани, зацепившийся за гвоздь. Не хватало, чтобы этот клок увидела тетя Нина. Пришлось встать, согнать птиц с подоконника и отцепить злосчастную полоску материи.

Утро выдалось великолепным. Свежим и солнечным. Это, наверное, природа назло мне подстроила. Против воли я полюбовалась в окно. Нет, настроение все равно поганое. Дальше ехать некуда!

За завтраком я давилась любимой яичницей с помидорами. Аппетита не наблюдалось вовсе. Тетка всполошилась и помчалась за термометром. Напрасно суетилась. Градусник оказался на моей стороне. Температуры не было.

– Ты перегрелась на солнце, - решила тетка. Она привыкла видеть у меня отличный аппетит. Я всегда ела за трех мужиков.

– Я не ходила на пляж. И, вообще, я абсолютно здорова.

– Да ты посмотри на себя! Синячищи под глазами - Во! Что я Володьке скажу?

Она еще долго кричала и одновременно гремела посудой на кухне. Что за гремучий характер? Удивляясь на саму себя, я взялась за домашние дела. И вот что интересно: по идее все должно валиться из рук, - ничуть не бывало. Наоборот, веник и тряпка просто порхали в руках. Я ощущала необыкновенный прилив сил. Может, это у меня от злости? Тетя Нина посмотрела, посмотрела и высказалась: