Привет от Вещего Олега

Арбенина Алла

Игорь познакомился с этим гражданином на какой–то вечеринке в честь Дня милиции, куда привела его Люба, потом это знакомство переросло в крепкую и взаимовыгодную мужскую дружбу… А потом Игорь познакомил полезного человека с Олегом и еще с несколькими своими друзьями, которые, по словам Любы, намеревались посетить ее спутника жизни в ладожском уединении. Теперь операм в Петербурге предстояло проверить эту линию и допросить бывшего милиционера, с таким успехом использовавшего свои погоны.

Глава 22

В больнице было решено установить засаду, раз уж постовой так услужливо информировал Игоря о нахождении там интересующей

его особы. Но в тот день в городе случилось неслыханное! У сберкассы какие–то злодеи напали на инкассаторов, а точнее, на сотрудников одного из местных предприятий, явившихся в банк за зарплатой своего учреждения. По классической технологии, тетенька–кассир отправилась за деньгами на драных «Жигулях» в сопровождении хлипенького полупьяного водилы, и не было ничего удивительного, что они со своими двумя миллионами рублей стали легкой добычей злоумышленников. К нашему делу это, слава Богу, никакого касательства не имело, но из–за этого о больнице и Игоре силы правопорядка временно забыли.

Ванька, наслушавшись баек врача Жени о чудной местной рыбалке, отправился с ним на реку. Я решила пойти с ними, чтобы мирно отдохнуть на природе, предоставив Лизке ноутбук для написания длиннейшего письма мужу, а Миле — все остальное жизненное пространство и полную свободу (разумеется, не снимая ранее наложенных запретов на кустарную розыскную деятельность и призвание варягов, особенно в виде призраков).

В зарослях на берегу, неподалеку от Олеговой Могилы, мужчины увлеченно ставили свои снасти, а я пыталась фотографировать необыкновенно красивый закат над Волховом. Сделав несколько снимков, я блаженно разлеглась на мужниной куртке, любуясь панорамой: над водой дрожала легкая дымка, в реке отражалось синевато–розовое, с золотым отсветом, небо; все это делало излучину Волхова удивительно живописной и навевало исключительно романтические мысли. Я даже начала исподтишка желать, чтобы врачу Жене нашлось куда срочно пойти.

Не в добрый час посетила меня такая мысль! Когда из докторской сумки донесся звук мобильника, я обрадовалась: неужели мои желания сбываются, и созерцание рыбалки обернется чем–то поинтереснее?! Взяв сумку, я направилась к рыбакам, торжественно объявив:

— Жень, у тебя там телефон!

Оба замахали на меня руками.

— Да убери его на фиг! — Злобно зашипел Женя. — Всю рыбу распугает!

Я не хотела сдаваться:

— А если там срочный вызов?

— А если там Маргарина Ивановна? — В тон мне ответил врач, намекая на свою больничную врагиню — старшую медсестру Маргариту, которая считала Женю недотепой и постоянно придиралась к нему. — Да ладно уж, давай посмотрю. — Он нехотя взял у меня сумку, вытащил мобильник и, фыркнув, протянул мне:

— Клава, ответь ты. Это Маргарина! Но, учитывая твое беспокойство о моих пациентах, я не могу дискредитировать в твоих глазах самую гуманную профессию. Послушай, что она скажет, объясни как–нибудь, что я не могу говорить…

Пожав плечами, я нажала кнопку ответа. Я не успела сообразить, как объясню Маргарине отсутствие хозяина, но она закричала в трубку, не особенно разбираясь, кто на другом конце провода:

— Евгений Павлович, я все–таки напишу на вас докладную главврачу! Мало того, что вы, как всегда, не сдали все справки, не убрали свою рабочую одежду, куда следует, так еще и прислали дежурить вместо себя какого–то недотепу, который шприц не умеет держать в руках! Хоть бы объяснили ему, с какими больными работать! А то, говорит, покажите мне, в какой палате девушка из Питера, я ему говорю, она на амбулаторное отпущена, а он настырный, мол, меня Евгений Палыч прислал, можете от меня не скрывать! Вы бы сначала объяснили ему, что да как, а лотом посылали!

И данные его почему не сообщили, как я должна узнать, что он ваш стажер, а не наркоман какой–нибудь?!!

Дама кричала так громко, что я даже не успевала следить за потоком ее претензий к Жене. Зажав трубку рукой, я прошипела доктору, что там проблемы с каким–то его стажером, который не знает, что какая–то питерская девица отпущена на амбулаторное лечение. И тут Женя выхватил у меня трубку и заорал:

— Маргарина… тьфу, Маргарита Ивановна, да я не посылал никакого стажера, и эта девушка тут у меня в деревне, так что оставьте свои домыслы и гоните этого проходимца в шею! Бумаги я сдал главврачу, стажеров у меня нет, и что ему н… — И тут он умолк, встретив взгляд моего мужа. А через секунду заорал:

— То есть наоборот, никуда его не выпускайте ни под каким предлогом! И вызывайте милицию!!!

Бросив все, они понеслись к машине, я еле поспевала за ними. Мне стало уже понятно, что девушка из Питера — это Люба, и, следовательно, стажер–недотепа не кто иной, как Игорь! Я не успела заметить, за какое время мы добрались до больницы — ясно было, что никакой гонщик в тот вечер не поспел бы за моим мужем. Когда мы влетели в холл, там стояла растерянная Маргарита Ивановна — дородная и даже где–то красивая блондинка лет сорока пяти. Уперев руки в боки, она набросилась на Женю:

— Ну, и объясните мне, Евгений Павлович, что это за вакханалия?!

— Потом, потом, Маргариточка Ивановна, — на женский манер назвал ее врач. — Милиция прибыла?

— Да едут, — пожала плечами медсестра. — А чего спешка–то?

Женя сделал страшные глаза:

— Где он?!!!

— Стажер–то? — Невозмутимо уточнила медсестра. — Да на второй этаж поднялся куда–то, не поверил мне, что этой девушки здесь нет, пошел ее искать, что ли? Я его в одной палате застала, он уколы делать больным собирался, так руки бы оторвала за такое лечение!

Эти слова пришлось слушать только мне, потому что Ванька с Женей уже неслись со всех ног на второй этаж. Как раз в этот момент прибыли милиционеры во главе с начальником, которому мы успели позвонить по дороге.

На втором этаже было тихо, и мы все настороженно оглядывались, гадая, не удалось ли преступнику и на этот раз уйти. Женя сунулся в одну палату, потом в другую — безрезультатно. И тут со стороны реанимации донесся какой–то шум.

— Странно, — хмыкнул Женя. — Там женщина лежит, которая утром в автокатастрофу попала, она же совершенно недвижима! И, самое интересное, она тоже из Питера!

Осторожно приближаясь к дверям, мы все явственнее слышали шум борьбы из палаты. Заглянув в щель между занавесками, мы увидели двоих мужчин, катавшихся по полу вокруг койки, где лежала больная. Медлить было нельзя. Милиционеры вышибли дверь и влетели в палату.

— Только, умоляю, тише! — Запоздало предостерег их Женя. — Там же больная, перепугаете!

В этот момент тот из мужчин, что был сверху, оглянулся, увидел милиционеров, прекратил всякие попытки насильственных действий и, воспользовавшись замешательством, весьма ловко сел верхом на своего соперника. Приглядевшись, я увидела, что мужик одет в больничную пижаму. Был он лет пятидесяти–пятидесяти пяти, плотный, темноволосый, с забавной, торчавшей в разные стороны бородкой. Когда зажгли свет, я обратила внимание на его глаза — разного цвета, один невидящий, они производили самое жуткое впечатление, навевая мысли о сглазе, порче и прочих малоприятных вещах. Я невольно поежилась, а мужик, узрев среди вошедших врача Женю, хитро улыб— Гляди, Палыч, я стар–стар, а кой–на что еще сгожусь! — Он кивнул головой на лежавшего на полу соперника в белом докторском халате, шапочке и повязке.