Привидение
Шрифт:
«Да».
Оттоми несколько секунд изучала карточку, а затем тоном ценителя заметила:
— Милый. Белый, правда, но ничего.
— Почему он вернулся? — Не давая разговору войти в новое русло, быстро спросила Молли. — Я не понимаю.
«Я не знаю». — Просто ответил Сэм.
— Почему он все еще здесь?
— О! — Это был конек Оттоми и она с удовольствием пустилась в объяснения. — Он застрял между двух миров. Да. Такое бывает, когда дух покидает тело с такой скоростью, что ему кажется, будто он жив, у него осталась важная работа, и он должен ее сделать.
«Прекрати молоть чушь!» — Прикрикнул на нее Сэм, заметив,
— Это чушь? — Взвилась она. — Да я просто отвечаю на ее вопросы! — И, повернувшись к ничего не понимающей Молли, пояснила: — Это его задело.
«Да мне плевать», — возразил Сэм.
— Нет задело! — Стояла на своем Оттоми. — У нас здесь небольшой спор вышел. — Обратилась она к девушке. — А если бы тебе было все равно, ты бы ко мне не приставал!
Она была из той породы людей, которые, споря, готовы доказать свою правоту, возведя огромные баррикады самых разнообразных, самых нелепых аргументов, даже когда сообразят, что они не правы.
« Ну, хорошо, хорошо, черт возьми!» — Вздохнул Сэм.
— И не смей чертыхаться в моем присутствии, черт побери! Ты понял?
«Расслабься!» — Посоветовал ей Сэм.
— Да это ты расслабься! — Взвилась Оттоми. — Это ты мертвый парень, и если тебе нужна моя помощь, то лучше извинись. — Она вскочила. — Все! Я ухожу! Никто не смеет так со мной разговаривать! Я ухожу!! — Оттоми направилась к двери, но остановилась на полпути, обернулась и эффектно-театральным жестом ткнула пальцем в пустоту, пытаясь сообразить, откуда же в последний раз доносился голос. — Если ты сейчас же не извинишься — уйду вообще!
Ей очень не хотелось уходить. Она еще не поняла, чем же закончится история Сэма. Из-за чего ей пришлось тащиться через весь город?
«Ладно, — Уступил Сэм. — Извини меня. Хорошо? Теперь ты можешь сесть? Пожалуйста». Оттоми довольно улыбнулась.
— Так-то лучше. — Повернулась она к Молли, сидевшей с ошарашенным видом, и победоносно объяснила: — Он извинился. Она вернулась и плюхнулась в любимое черное кресло Сэма. «Я хочу, чтобы ты не ПЕРЕСКАЗЫВАЛА мои слова, а повторяла СЛОВО В СЛОВО то, что я тебе скажу, поняла?» — Голос описывал круги, словно дух взволнованно расхаживал вокруг кресла.
— Поняла, поняла. — Буркнула Оттоми.
«Слово в слово, запомни».
— Да поняла, поняла. — Она повернулась к Молли, на которую этот странный односторонний диалог действовал явно угнетающе. — Он мне сказал, чтобы я повторяла слово в слово за ним.
«Молли, ты в опасности». — Решительно начал голос и снова принялся ходить рядом с креслом по кругу.
— Что ты все ходишь вокруг меня и бубнишь? — Прикрикнула на него Оттоми. — Прекрати это немедленно! У меня голова от тебя кружится, а говорить я буду по-своему все равно. — Она поерзала в кресле, принимая подобающую моменту позу, и, перейдя на замогильный трагический тон, произнесла:
— Молли! Девочка моя, ты в опасности!
— О чем ты говоришь? — Не поняла Молли.
«Я знаю человека, который убил меня».
— Сэм знает человека, который убил его.
«Его зовут Вилли Лопес. Я знаю, где он живет». — Взволнованно продолжал голос.
— Его зовут Вилли Лопес, это грязный латинос, и Сэм знает, где этот урод живет.
«Запиши». — Потребовал Сэм.
— Он хочет, чтобы ты записала.
«Я хочу, чтобы ТЫ записала!»
— Я тебе не секретарь. — По привычке огрызнулась Оттоми. «Ну-ка, хватит препираться,
«Триста три. Плейс-проспект, квартира 4-Д!» — Продиктовал Сэм.
— …Плейс-проспект… — Записывала, бубня себе под нос Оттоми, и вдруг остановилась. — 303, Плейс-проспект? Да это же мой сосед! — Она пробежала глазами собственные каракули. — Точно. 303, Плейс-проспект. Действительно, мой сосед!
«Молли, у него мой бумажник, мои ключи и он был здесь! — Не обращая внимания на ее реплику продолжал Сэм. — Вчера, когда ты вернулась с прогулки, он был здесь и рылся в ящиках с одеждой».
— Он говорит, что у этого человека его бумажник и ключи. А вчера, когда ты вернулась с прогулки, этот латинос рылся здесь в ящиках с одеждой.
Молли замерла. Крик. Крик и стук входной двери! Она вспомнила!
«Молли, ты должна пойти в полицию и сказать, что меня подставили. Это было убийство!»
— Он хочет, чтобы ты пошла в полицию и сказала, что его подставили!
«В это дело вовлечен еще кто-то, но я не знаю кто!»
— Все. Я больше не хочу этим заниматься! — Вдруг резко сказала Оттоми.
Уж кому, как не ей, выросшей в трущобах Нью-Йорка, знать, что бывает за подобные рассказы. Нет уж. Дудки. Пусть ищут дураков в другом месте. Ей еще охота пожить.
«Куда ты идешь?» — Тревожно спросил Сэм.
— Что значит, куда иду? Домой! Я ухожу! Я сделала все, что ты просил и даже больше! — Закричала она. — И хватит за мной ходить! Я закончила и желаю вам, — ее палец ткнулся в застывшую Молли, — счастливой жизни. А вам, — в пространство, — счастливой смерти! Все. Пока.
Дверь с грохотом захлопнулась за ней. Растерянная, дрожащая от внезапно нахлынувшего страха, Молли испуганно смотрела на то самое пустое место, в которое секунду назад целил палец Оттоми.
Стоящий у окна Карл обернулся к ней и, ласково глядя в глаза, мягко сказал:
— Молли, нет ни одного человека, с которым ты могла бы быть более откровенной, чем со мной. Но взгляни на вещи трезво. Сэма больше НЕТ! Нигде. Ни в этой комнате, ни где-нибудь еще. НЕТ! Я понимаю, что ты привязана к нему! Я понимаю. Я тоже привязан к Сэму, и мне его очень не хватает, но то, что ты рассказала, прости меня, больше смахивает на бред сумасшедшего. — Он покачал головой. — Господи, это же надо ПРИДУМАТЬ ТАКОЕ! Молли потерла лоб рукой. Час назад все казалось таким понятным. Предельно ясным! Сэм жив! Его убили, и надо пойти в полицию и рассказать, что убийца найден, известен! Но… Потом пришел Карл. И она, захлебываясь словами, рассказала ему все. Нет, он не перебил ее, не рассмеялся, напротив, очень внимательно выслушал и даже задал пару вопросов, глядя на нее своими серьезными, понимающими глазами. А потом… Потом Карл пересказал ту же историю, только с несколько иной точки зрения. И все рухнуло. Вся ее история, такая правдоподобная и убедительная, рассыпалась как карточный домик, развеялась, как утренний туман. И по этой, не менее убедительной и правдоподобной, но более неприглядной версии Карла выходило, что Оттоми не больше, чем обычная заурядная мошенница, а Молли… Молли доверчивая дура. И она, вдруг подумав о том, как легко поверила совершенно незнакомому человеку, снова почувствовала страх. Страх одиночества. И из-за этого страха Молли начала защищаться.