Привидения в школе Сент-Клэр
Шрифт:
Энджела побледнела от злости и яростно уставилась на Элисон. Она не привыкла, чтобы её отчитывали, и ей сразу захотелось сказать подруге что-нибудь обидное.
– Кто бы говорил, – протянула она своим самым ехидным тоном. – Ты сама-то ничуть не лучше этих девчонок. Обожаешь свою любимую мисс Уилкокс и даже пытаешься говорить таким же низким голосом, как она. Просто смешно на тебя смотреть!
Элисон очень обиделась.
– Мисс Уилкокс очень искренняя, – ответила она с достоинством, – этим она мне и нравится. Тебе безразлична английская литература да и вообще всё, кроме тебя самой, Энджела, поэтому тебе не понять моей симпатии к такому интересному человеку, как мисс Уилкокс.
– Бред, – грубо ответила Энджела.
В тот вечер они больше не сказали друг другу ни слова. Энджела молча бесилась, а Элисон старательно и любовно писала длинное сочинение, которое, как ей казалось, должно было понравиться мисс Уилкокс. Невесёлый получился вечер.
После этого Энджела затаила на Мирабел зло. Она не осмелилась высказать напрямую всё, что думала о случае с Джейн, потому что боялась получить решительный отпор. Став капитаном школьной спортивной команды, Мирабел впервые почувствовала вкус власти и теперь вела себя ещё более резко и прямолинейно, чем раньше. Она никогда не отличалась чуткостью, и Энджела давно уже потеряла надежду больно уколоть одноклассницу. Ей оставалось только бросать на Мирабел презрительные взгляды и говорить гадости за её спиной. Но всему классу было хорошо известно, что Энджела всегда бросает презрительные взгляды и говорит гадости, когда злится, поэтому никто не обращал на это внимания, в первую очередь сама Мирабел.
С Элисон Энджела помирилась: не сказать, что ей очень этого хотелось, но надо же было с кем-то поделиться всем, что накипело. Кроме того, Элисон искренне восхищалась внешностью и нарядами Энджелы, а это всегда приятно. В свою очередь, Элисон прекрасно изучила недостатки подруги. Она больше не преклонялась перед ней и не соглашалась с каждым её словом, но по-прежнему была в восторге от сияющих золотом волос и ярко-синих глаз Энджелы. Элисон была тоже не против помириться, поскольку ей хотелось всё время говорить о мисс Уилкокс – какая она удивительная, и какие прекрасные стихи она пишет, и как изумительно читает их в классе своим низким грудным голосом.
Так что в благодарность за восхищение Энджела была вынуждена слушать болтовню Элисон. Девочки помирились, но новая ссора могла вспыхнуть в любой момент.
Глава 5
Делу – время, потехе – час
Пятиклассницы трудились вовсю. Как выразилась Пат, мисс Корнуоллис не давала им спины разогнуть, постоянно загружая всё новыми заданиями. Мисс Уилкокс тоже много задавала. Директриса мисс Теобальд провела в классе пару уроков, и, хотя домашнее задание оставила небольшое, девочки выполняли его особенно старательно.
Когда ещё и мадемуазель назадавала кучу всего, пятиклассницы подняли
– Решить примеры по математике, нарисовать карту по географии, выучить стихи на французском, написать сочинение по литературе для мисс Уилкокс… Да у нас у всех будет нервный срыв! – пыхтела Бобби.
Не возмущалась только Пэм Бордман. У неё была феноменальная память: стоило ей один раз взглянуть на страницу – и она тут же всё запоминала. Дорис завидовала ей в этом отчаянно.
– Я совсем не запоминаю домашку, – со вздохом призналась она. – Всё, что утром выучу, к вечеру уже забываю.
– Но ты ведь хочешь стать актрисой, а им приходится учить огромные роли, – заметила Пэм.
– Как это ни смешно, но когда я кого-то изображаю и одновременно проговариваю текст вслух, то запоминаю его очень легко и уже не забываю, – сказала Дорис. – А вот когда сижу над учебником и зубрю, ничего не получается.
– Попробуй слова из учебника тоже повторять вслух, как будто произносишь роль, – предложила Пэм, и в её серьёзном взгляде вспыхнула смешинка. – Держи. Это французское стихотворение о такой распрекрасной природе, как говорит наша Мамзель. Произноси вслух, изображай коровок и овечек, попрыгай немного, как милые резвые ягнятки. А когда доберёшься до уток, походи вперевалку. И сразу всё запомнишь.
И Дорис с жаром принялась учить французское стихотворение о природе. При виде её Пат и Изабель, которые забежали за какой-то книгой, чуть не упали от хохота. Дорис громко произносила слова, сопровождая их самыми разнообразными движениями. Она то скакала, как ягнята, то жевала, как коровы, то ходила вперевалку, как утки. Это было восхитительно. Подруги визжали от смеха: Дорис превратила нудную и тяжеловесную поэму в комические куплеты.
– Ну что, запомнила? – поинтересовалась Пэм, когда она без сил рухнула на стул.
Дорис почесала нос.
– Сейчас проверю, – сказала она. – Начинается так…
Но, пока Дорис не встала и не начала изображать всё по новой, она не смогла вспомнить ни слова. Стало ясно, что текст всплывает у неё в уме только одновременно с игрой.
– Но ты всё же запомнила стихи, – обрадовалась Пэм. – И ты их не забудешь. Мамзель будет очень довольна своей ch'ere [6] Дорис.
Но, увы, на следующий день Дорис не удалось произвести хорошего впечатления на мадемуазель. Упражнение, которое надо было выполнить письменно, пестрело ошибками, и француженка сурово перечеркнула его синим карандашом. Учительница не жалела карандаша, когда злилась, и тетради по французскому языку представляли собой жуткое зрелище.
6
Дорогая (фр.).
– А, Дорис… – начала мадемуазель во время обсуждения домашнего задания. – Ах ты… Я держалась рукой за твой пульс…
– Держала руку на пульсе, – ухмыльнувшись, подсказала Бобби.
Мадемуазель стрельнула в неё сердитым взглядом, но продолжила:
– Я держалась рукой за твой пульс все эти годы, но ты до сих пор не знаешь, что во французском языке стол – женского рода, а не мужского. Тебя нужно отправить обратно в детский сад! Ты так и не научилась произносить французское «р», единственная из всего класса. Такая большая и такая глупая.