Привилегия десанта
Шрифт:
Первым делом прошу попить. Старшина заставы, молодой вертлявый хохол уточняет:
— Вам чего?
— Да хоть чего!
— Могу воды, вина, квасу, лимонаду, соку.
— Давай лимонаду!
— Вам какого?
— Издеваешься, сволочь?
— И не думал, у нас пять сортов лимонада.
Ну, думаю, придушу, если насмехается.
— Неси все!
И что вы думаете, приносит пять бутылок разных сортов лимонада. Я спрашиваю:
— А соков сколько.
— Сортов десять–двенадцать, не помню. Вина больше.
— Стоп, — говорю, — я куда попал, на пограничную заставу или продсклад? Откуда дровишки?
— У
Вот тебе, бабушка, и юркни в дверь, местные погранцы–то — совсем не промах!
Утром наступило 9 мая. Великий и светлый праздник. Пока витебские десантники «рвали» друг друга и местных пограничников по всевозможным видам спорта, мы удалились в погранполосу — на лоно природы, так сказать. По дороге косуля упёрлась в бампер УАЗика и не хотела уступать дорогу. Фазаны вальяжно брели посредине, словно были уверены, что они здесь главные и все обязаны им уступать дорогу. Карпы, пойманные на пустой крючок, легко переворачивали вёдра, куда их пытались поместить. Цветущее разнотравье по пояс. И вдруг — пьянящий запах земляники. Оказывается, так должно пахнуть настоящее вино, сделанное из собственного винограда для себя и налитое из бочки не более двух часов назад. Такого вина я не пробовал ни до того, ни, признаюсь, и после.
Я влюбился в этот благословенный край, в его нетронутую природу и трудолюбивый народ и со щемящим сердцем воспринял развязанную политиканами войну в Приднестровье. Но это уже другая история…
Фронтовики
Ветеранство в Армии никто не отменял.
Субботнее утро. Они вышли из полкового автобуса и стояли небольшой стайкой на краю плаца, о чём–то оживлённо беседуя. Сухие и плотные, коренастые и высокие, седые, как лунь, и не очень — расстегнули пальто–куртки, как будто полковой воздух распирал им грудь. И январский морозец им был нипочём. На пиджаках плотными рядами ордена и медали. К дедам жались седенькие и сухонькие бабушки и тоже щебетали что–то своё в общем хоре.
Когда я подошёл, они даже попытались изобразить что–то вроде строя. Представляясь, каждый называл сначала звание. Кто–то представил свою подругу фронтовую. Я поначалу особого значения этому не придал, мало ли как деды своих жён называют… Фронтовики… Приехали на праздник со всего Союза — Москва, Ленинград, Новосибирск, Бобруйск… У нас сегодня годовщина формирования полка — День части. В полку распорядок расписан по минутам. До торжественного построения ещё два часа. Но дедов–то должны были привезти за 15 минут до начала торжества. Соображаю, чем их занять.
— Товарищ командир, разрешите, мы в свои роты сходим.
— Мы для вас встречу в клубе готовим.
— Вы не волнуйтесь, не надо встреч. Мы сами, мы ж свои…
— Ну, раз свои, идите, только не взыщите, если что не так.
Пусть, думаю, фронтовики про свои подвиги расскажут, про то, как Родину любить надо. Но надежды юношей питают… Мне потом командиры подразделений доложили о содержании бесед.
Вот только один образчик. Заходит дед в роту. Бойцы кто где — переодеваются в парадку, подшиваются, гладятся. Садится фронтовик на койку, где солдат погуще, и задаёт первый воспитательный вопрос:
— Вы в Полоцк
— Да вы что!!! Мы ни–ни. У нас дисциплина, знаете? Только если в увольнение, — отвечают бойцы, а у самих уже ушки на макушке, подсаживаются поближе.
— Мелкота–а–а!!! А мы на поезде.
— Так у нас тут в Боровухе даже станции нет.
— Э–э–э… со станции любой дурак может, а вот когда нет, тогда только мы и могли…
— А как? — вопрос взволновал бойцов не на шутку.
— А вот так. На нашей ветке все машинисты знали, что вечером на Полоцк у Боровухи надо притормозить, бойцы на ходу запрыгнут. А с полуночи до утра из Полоцка, положено — не положено, но остановись, чтобы хмельной боец, не дай Бог, чего не сломал. А вы, небось, на автобусе, эх, мелкот–а–а…
И тому подобное в каждой роте. Контакт с бойцами моментальный — как будто они никогда и не снимали формы. Офицеры быстро сообразили, что гораздо спокойней и полезней напоить ветерана чаем и даже водкой в канцелярии, чем разрешать ему делиться опытом с неокрепшими в своих убеждениях солдатами. Они же живая легенда, образец, так сказать, для подражания. А вдруг кому–то из бойцов взбредёт в голову повторить…
На трибуну деды поднимались, разговаривая на полтона выше и поблескивая глазами. Кому предоставили слово, говорил цитатами из учебника «История КПСС». Правильно говорил. Но бойцы, не нарушая дисциплину строя, совсем не к месту почему–то улыбались и аплодировали казённым и порядком избитым фразам с особым воодушевлением.
Потом на трибуне произошла небольшая свара. Я попросил ветеранов определить лучшую по прохождению торжественным маршем и с песней роту. Тут и началось.
— Моя 6–я рота лучше всех!
— Нет, моя — 2–я!
— Лучше моей роты — роты связи — нет!!
— Куда связистам до моих разведчиков?!!!
Я порадовался только одному, что никто не кричал «мой полк»! Роты уже были их, и стоять за них они были готовы, как в бою на озере Балатон! Поэтому я решил не испытывать судьбу — и моя благодарность всему полку за высокую строевую выучку слегка примирила противоборствующие стороны. Слегка, потому что, сходя с трибуны, всё равно то от одного, то от другого слышалось: а мои всё–таки…
У бойцов праздничный обед, а у ветеранов торжественный приём. Суть одна, набор блюд практически тот же, но разница существенная — на втором ветеранов ждали фронтовые сто грамм.
Я честно открыл застолье, выпил четыре обязательных рюмки и, перепоручив ветеранов своим заместителям, убыл в славный город Витебск. Имел я право один раз в неделю посчитать детей и поцеловать жену? Имел, вот и уехал со спокойной совестью. Комнаты в общежитии для ветеранов освобождены, бельё первой категории постелено, автобус для отправки на вокзал запланирован. Я наивно предполагал, что всё предусмотрел…
* * *
Утро понедельника, как всегда, я встретил на плацу. Контролирую подъём полка и выход на физическую зарядку. Рядом стоит дежурный и докладывает, что в полку «ничего не случилось». Выслушав все «за исключением», будучи уверенным, что гости уже разъехались, я просто для очистки совести спросил:
— Как ветераны?
— Всё нормально, товарищ подполковник, они в столовой.
— Как? В шесть утра?!
— Так они оттуда с субботы не выходили!