Прививка от бешенства
Шрифт:
– Лысыми мы не останемся, – машинально продолжила я. – И «тварь» тебя не слышит, а «это» не нам. Скорее Анне. Надо ее предупредить, наверняка какой-то клиент взбесился.
– Мне бы не хотелось заранее знать о времени своей смерти. Может, ей тоже не хочется?
– Дай мне ручку! Или карандаш – записать номер телефона этого бешеного. Вдруг мобильник вырубится.
– Сейчас! – Наташка, хорошо соображая, рванулась на выход: – Мигом! Еще и блокнот принесу.
Очевидно, я в этот момент соображала гораздо хуже, поскольку одобрила ее действия кивком головы, тут же взяла рекламный листок стоматологической фирмы, прозябавший вместе с ручкой на холодильнике, и переписала в него телефон абонента.
Момент возвращения подруги я отметила
С трудом я нашла в себе силы добавить на рекламный листок еще четыре номера. Отчаянно тряслись руки. Степень моей нервозности зашкаливала. Уверена, такого не удалось пережить ни одному пациенту стоматологической клиники, на малых оборотах вибрирующему в кресле врача после получения строгого, но справедливого приговора. Естественно, провозглашенного по результатам обзорной экскурсии в полости рта бедняги и сопровождаемого мелодичным позвякиванием металлических орудий пытки.
Наташка нервничала, бросая на меня неуверенные взгляды и не решаясь начать расспросы. По моему виду было ясно, что ничего хорошего не услышит. Плела что-то про ручку, подаренную ей сыном, чтобы она, перед тем как выступить на семейных посиделках с критикой в адрес мужской части семьи, заранее готовила план своей речи. Тогда не придется без конца зацикливаться на рыбалке и повторять про рабство. Да в процессе работы и часть текста сократится. Теперь эта ручка, которая ей для плана на фиг не нужна, безнадежно сломана. И неизвестно, как жить дальше…
– Сообщения с угрозами по мобильнику Анна получала на протяжении нескольких дней, – не обращая внимания на нервные стенания Наташки, сказала я, мне было тоже не сахарно. – Если не стерла полученные ранее. Самое первое и самое длинное гласит: «Ты ни в чем не виновата, но должна умереть. Над способом я подумаю. Дарю тебе считаные часы жизни. Ощути, как она прекрасна. Твой сын умрет раньше, если обратишься в милицию». – Судя по всему, осталось мало времени, – засуетилась я. – Надо переписать все тексты сообщений с угрозами и номерами телефонов. Их не так много – пять штук. Что интересно, маньяк… или маньячка, никогда не посылали их с одного и того же номера. Я их все переписала.
Мои попытки найти листок с записями потерпели фиаско. Никак не могла вспомнить, куда его определила. Решила пока не терять времени на поиски:
– Ладно, потом найду. А еще лучше – перепишу заново. И надо найти Анну. Можно, конечно, сразу позвонить Листратову, помощник прокурора будет искренне рад простому привету, который ты передашь от меня. Но останавливает угроза в адрес ребенка Анны. Следует обсудить вопрос звонка Листратову с ней.
– Может, все это чья-то дурацкая шутка? – с надеждой спросила Наташка.
– Ну да! Можно умереть со смеху.
– А как мы ее найдем? Я даже фамилии не знаю. У меня записан только номер мобильника. По номеру, с которого отправлено сообщение, тоже звонить без толку: абонент отсутствует или находится вне зоны. А как было бы замечательно, находись он уже в зоне, на заслуженном от преступлений отдыхе, за надежной решеткой.
Подруга
– Лирическое отступление… Так! Влезем в справочник мобильника, будем названивать всем подряд, пока кто-нибудь не даст адрес или номер домашнего телефона Анны.
– А если наткнемся на маньяка? Вот он расстроится! Еще работы прибавится – в дополнение к Анне бесплатно придушить двух ненормальных, у которых она случайно забыла свой мобильник с его угрозами.
– Почему бесплатно?
– Гуманитарная помощь самому себе от себя самого.
– Ты думаешь, Анну придушат?
– Ну откуда ж я знаю! Маньяк по этому поводу не распространялся.
– Тогда с чего ты взяла, что нас придушат?
– Наталья, тебе не все равно?
– Нет! Тебе тоже – мы должны продумать варианты самообороны.
– Есть один надежный – никому не звонить с мобильника Анны. Ждать, пока она сама объявится. Рано или поздно вспомнит, где могла забыть свой телефон.
К сожалению, в отношении надежности этого способа я оказалась не права. Но изменить что-либо мы уже не могли.
– Мама дорогая!
Наташку как ветром сдуло с табуретки.
– А вдруг она мне домой названивает? Твоего номера я ей не давала! – донеслось из коридора.
В отсутствие Натальи я обнаружила на холодильнике очередной листок с рекламой стоматологического центра (и кто их туда складирует?!) и еще раз переписала на чистой, пропадавшей без толку стороне номера телефонов, с которых были посланы сообщения. Пока отвлеклась на кошачьи разборки, и этот листок куда-то пропал! Прямо какое-то наваждение… Новые поиски на холодильнике дали результат Наташкин блокнот, за которым она недавно бегала к себе. Я аккуратно занесла в него все тексты сообщений, содержащие угрозы в адрес Анны, и номера телефонов, с которых они отправлялись. Но анализировать сообщения было некогда. Мобильник Айболитки звонил довольно часто, пришлось его отключить. Пусть думают, что кончилась зарядка или деньги на счету.
Анна связалась с Натальей часа через полтора. Извинилась и сбивчиво спросила, не забыла ли у нее коробку с обезболивающими препаратами. Наталья, вовремя сообразив, что слово «мобильник» не упоминается ветеринаршей намеренно, тут же с готовностью сообщила – оснований для беспокойства нет, лекарство в надежном месте – на холодильнике у соседки. Ни одна собака, а тем более кошка, на него не посягнет даже случайно. Анна слегка удивилась и попросила разрешения заехать после восьми. Сразу стало понятно, что перекур в небесной канцелярии, ведающей осадками, не для нас с подругой – на дачу мы сегодня не попадем. Завтра – тем более. Простой на небесах заканчивался, метеосводка сулила кратковременные дожди. Обычно так маскировали затяжные осадки – чтобы не очень расстраивать москвичей, все они помешаны на прогнозе погоды больше, чем на курсе валют и собственном здоровье. Муж на полном серьезе рассказывал, что полторы недели назад тяжелобольная старушка, прооперированная в их отделении, мгновенно вышла из коматозного состояния только благодаря ворчанию санитарки, недовольной погодой. Пожилая женщина, любившая поговорить, в том числе сама с собой, наводя чистоту в реанимационной палате, пожалела бедных родственников коматозницы, намеревавшейся помереть в такой дождь. А затем и ее, бедняжку, – ничего приличного не наденешь.
Очнувшись, больная первым делом заявила, что не собирается мокнуть под дождем в новом, подаренном дочерью на день рождения цветастом костюмчике, который, как ей кажется, обязательно полиняет. А поэтому помрет другим разом – в хорошую погоду. У санитарки тут же прихватило сердце. Сейчас обе пожилые дамы хоть и лежат в разных отделениях, но дружат все свободное от процедур и сна время.
С половины восьмого мы сидели у Наташки на кухне и поочередно глазели то на часы, то на трубку городского телефона. Временами я еще успевала взглянуть в темное окошко мобильника Анны.