Привкус магии
Шрифт:
Ну-ну… Кажется, у меня тоже мания.
После мягкого полумрака «Логова» улица ослепила красками. Я зажмурился на несколько секунд, вдыхая пахнущий горьковатым дымом и развороченной землей воздух. Сытый и согретый, я почувствовал себя практически счастливым и не спешил снова возвращаться в реальность.
Но реальность, как водится, всегда напомнит о себе сама.
Механический треск и рокот вперемешку с пьяными возгласами и рваной музыкой вспороли оцепенелую тишину улицы. По дороге, распугивая кур и неосторожных прохожих, пронеслось штуки три мотоцикла с парой всадников
Вслед за ними шлейфом стелилась пыль, смешанная с листьями, запахом жженой резины, бензина, и, как зеленая светофорная волна перед правительственным кортежем, вереницу чужаков сопровождала волна гневных взглядов местных жителей.
– Во-во. – Вышедший следом за мной из «Логова» усач неодобрительно наблюдал, как моторизованная компания скрывается за поворотом. – Призы призами, а от этих шумных гостей не убережешься…
И не спеша, слегка вперевалку, направился к своему фургону. «Волшебство для Вашей кухни» – вот что было на нем написано. И намалевана странноватого вида хозяйственная утварь в ореоле мерцающих звездочек, долженствующих, видимо, изображать обещанное волшебство.
Я осмотрелся вокруг и двинулся налево вдоль улицы. Воздух все еще был отравлен привкусом выхлопных паров, но дыхание невидимой реки, струящейся где-то за домами, перебивало даже его. Если не ошибаюсь, здесь неподалеку должен пролегать рукав реки Звонкой. Как раз в том направлении и унеслась моторизованная компания – не иначе пикник на берегу устроить.
Идти пришлось порядочно, пересекая улицы и переулки с наименованиями желтых оттенков – Подсолнечная, Пасечная, Листопадная и даже незамысловатая Желтая-4. Надо думать, где-то имелись и остальные, оригинально пронумерованные Желтые улицы. Чем больше я удалялся от Главной улицы, тем чаще встречал брошенные дома, словно гнилые зубы торчащие в строе своих собратьев – дряхлеющие, темнеющие от непогоды, с черными язвами пустых окон. На каждой улице был как минимум один такой.
Странно… Такой милый городок, да еще в непосредственной близости от Звенницы. Здесь дома должны быть нарасхват.
Рукав на поверку оказался мутноватым медлительным протоком, шагов двадцать шириной, зажатым осыпающимися каменистыми обрывами в бахроме камыша. Кое-где вдоль берега росли страшные и корявые, как старые ведьмы, почерневшие от времени ивы. Их длинные безлистые ветви вяло полоскались в воде. Под одним из деревьев затаился в гнезде приличного размера водяной заглот. Он таращил бессмысленные злобные глазенки и испускал гроздья темных пузырей, полных придонной гнили.
Вообще, здесь копошилось на редкость большое количество мелкой нечисти. Практически каждое дерево было заражено «паучьим дворцом». Траву и камыши выели «некромантовы плеши». Зато, например, безобидных древесных гномов не было вовсе.
Вот бы куда чистильщиков!
Ладно, это пускай аборигены разбираются, что у них творится на задворках, а мое дело стороннее. Мне, собственно, и такая речка подойдет. Важно, чтобы вода была проточная, а про степень ее загрязнения никто ничего не говорил.
Пришлось побродить по обрывистому берегу, чтобы найти спуск к воде. Встать на шаткие с виду, полусгнившие внизу мостки я не рискнул – в памяти еще было свежо воспоминание
От реки несло гнилью и рыбой. А еще силой и жизнью.
Воздух быстрее, и он есть везде, но воздух искажает и недолго держит сообщения. К тому же воздушные духи болтливы и легкомысленны. Земля способна хранить слова веками, но она так инертна, что требуется много усилий и времени, чтобы изменить ее структуру. Проще уж самому добраться до собеседника, будь он даже на другом конце мира. Огонь зол и нетерпим. Заставить его сотрудничать практически невозможно – слишком мало точек соприкосновения. Кроме того, Огонь не вездесущ. Остается Вода… Нестабильна, подвижна, иногда капризна, но менее аморфна, чем Воздух и Огонь. А каждый человек хотя бы раз в день прикасается к водяному источнику, когда, например, умывается или пьет.
Соединяется ли данная речка с водопроводом в моих родных краях, значения совершенно не имеет. Главное, чтобы вода была проточной. Водяные духи, как рои насекомых, способны передавать весть только свободным собратьям. То, что знает один, знают все. И в отличие от телефонов проследить источник сообщения нельзя, а принять его можно в любой точке света.
Да к тому же не нужно тратить собственные силы на послание.
Так, как же это там было… Невостребованные заклинания выветриваются из памяти с не меньшей скоростью, чем ненужные телефоны. Мне и в голову не приходило, что понадобится такой способ общения в век мобильников и компьютеров.
Первое водяное зеркало распалось почти мгновенно. Второе на пару секунд позже. Я плюнул с досады, и это помогло. В воде образовалась неподвижная линза, зыбкая, опалесцирующая, диаметром две ладони. Я облегченно выдохнул и горделиво выпрямился. Линза немедленно рассыпалась водяной пылью.
Короче, удалась мне только шестая. Ожидая, что и эта распадется, я нервно накидал текст, торопясь и путая буквы. Ладно, там разберутся. Теперь следовало закрепить усилия жертвой (ну а как с духами иначе?). Очень подошла бы кровь. Жидкость, родственная водяным элементалам. В этом случае доставка послания была бы мгновенной и надежной, как дорогой курьерской почтой.
Но мне, во-первых, было жаль проливать кровь в очередной раз. Во-вторых, я не так сильно торопился. А в-третьих, в человеческом организме полно жидкости попроще.
Хорошо, хоть никто не наблюдает…
Водяные духи приняли жертву безропотно.
Теперь осталось подождать. Время клонится к обеду. Перед обедом приличные люди моют руки, а значит, послание будет получено. В какой форме ждать ответ – неизвестно, поэтому удаляться от реки пока не стоит. А вдруг отклик придет тем же способом?
Но у самой воды изрядно попахивает.
Я взобрался на обрывистый берег и решил прогуляться вдоль речного русла. Шагов через пятьдесят заросли настырного колючего кустарника перегородили путь, словно подступы к государственной границе, и пришлось сделать петлю, огибая их. Проклятый кустарник топорщил наглые ветки во все стороны, цепляясь за одежду крючковатыми шипами. Вынимая очередной крючок из рукава, я вспомнил, что называется этот кустарник «ведьмиными когтями». И в таком изобилии он растет обычно только на кладбище.