Привкус магии
Шрифт:
Время уходило. Я чувствовал это. Периметр провисал. Надо было с самого начала раскидать ключевые точки на троих, а не надеяться на кого-то еще… Нарастающее раздражение искало выхода.
Телефонный звонок буквально вспорол твердую и хрупкую, как перекаленное стекло, тишину. Полыхнули встревоженные огненные языки, и стало видно, как Ромар, скривившись от усилия, пытается одновременно удержать одной рукой струны, а другой – достать из кармана телефон. Что-то говорит, кивает…
– Трой! Герд просит еще минут десять. Он уже на подлете…
– Некогда, – сквозь зубы процедил я,
– И что это его так задержало? – осведомляется Инга и смеется, расслышав ответ Ромара: – Ах девушка? Да, это серьезно… Трой, мы ждем?
– Нет, – отзываюсь я. И они оборачивают ко мне озадаченные лица. – Сами справимся. Трое для Периметра достаточно. Ром, бери на себя Воздух. Весиль, Инга, сходитесь ближе, построим треугольник…
Трудно сказать, что в тот момент мной руководило больше – азарт или все-таки досада.
И ночь расцветилась огнями. Разорвалась, выпуская наружу безумные, гибельно прекрасные волны иного света, разбивающиеся о трепещущий Периметр. Смеялась восхищенная Инга, заворачиваясь в шлейф огненных струй как в палантин. Смыкались элементы, рождая фантастического облика химер. Энергия обрела достаточную плотность, чтобы можно было связать из нее Узел Стихий, а там, чем бес не шутит, закольцевать его, сотворив подобие камня Мариса…
Кажется, я слишком увлекся. Мне казалось, что запас прочности миропорядка должен быть выше. Миропорядок все-таки… Что ему забавы мага-одиночки, когда он выдержал напор Многоцветной Войны? Но, возможно, ткань Пространства порядком износилась с тех пор. В какой-то момент она не выдержала накала и треснула.
С изнанки на меня глянули Они. Ошеломляюще глянули.
Исступленно ругнувшись (багрово-черные сгустки проклятий тут же прожгли воздух), я стремительно свел края прорехи, поспешно заштопав ее распущенным Узлом. Оказавшийся ближе всех Весиль отпустил свой угол Периметра и поспешно спаял концы неразрываемым замком единорога. Как раз в этот момент Периметр перекосился и пополз. И часть неусмиренных стихий вырвалась наружу…
Совет никогда не узнает о том, что произошло на самом деле. К счастью.
– Ужин? То есть завтрак? – предложил Лука, отбирая у меня уже замолчавший телефон.
– Здесь, – решил я. – Обойдусь без постных физиономий.
Он понимающе кивнул. На его долю перепадало ничуть не меньше.
Когда я сломил сопротивление местного водопровода, ужинозавтрак еще не подоспел и несколько выпавших свободных минут я решил потратить с пользой и не без приятности.
Повалился на кровать и подтянул поближе ноутбук. При всей здешней склонности к архаике доступ в Сеть у них имелся отменный. Адрес и телефон художницы Леаны Глетчер я добыл без особых усилий. Его, собственно, никто и не прятал. А по адресу Галереи вольных художников отыскалась и страничка, посвященная Леане. С не очень удачной фотографией.
Девушка на снимке была, безусловно, привлекательна. Только камера ни в малейшей степени не передала ни сияния огненных брызг в темно-каштановых волосах; ни завораживающего
«…Живопись Леаны Глетчер обладает невероятным магическим притяжением даже для самого неискушенного зрителя, и оттого ее выставки пользуются популярностью в любой среде, а сама Леана из юного дарования стремительно переросла во вполне состоявшуюся профессиональную художницу…»
Она носила в основном черное и зеленое всех степеней насыщенности. И в картинах ее преобладали черные и зеленые цвета.
Я потянулся было к телефону, но опустил руку. Прошло почти два года. Слишком много для звонка: «Привет, как дела, вот приехал в ваш город…» Поколебавшись, я набрал несколько печатных строк и отправил сообщение по ее адресу.
2
Снова разбудил меня, как водится, Лука, взявший на себя в последние дни дополнительные обязанности.
– Подъем. Труба зовет свершать великие дела!
– Прищемить хвост очередному барабашке? – вяло отозвался я. – Не тянет на величие…
– Снобизм в благотворительности неуместен, – наставительно заметил ухмыляющийся Лука.
День снова сгинул бесследно. Окна затопила по-осеннему ранняя синеватая темнота. Определенная логика в ночных выездах, конечно, имелась – ночью активность потусторонней живности резко возрастает. Но я стал скучать по простому и ясному дневному свету.
Лениво скосив глаза на неслышно перемещающегося по комнате Луку, я заметил, что компьютер тщетно и, похоже, давно сигналит о поступившей почте. С поразившей даже меня самого прытью я перекатился к ноутбуку… и почти разочарованно вздохнул. Не то чтобы я рассчитывал на скорый ответ, но…
Во всяком случае, отправитель поступившего сообщения жил в Стограде, то есть на другом конце планеты, и звался Морфей Док. Точнее, это я знал, что живет он в Стограде. А письмо прибыло из пустыни Бао, где у меня сроду не было знакомых.
Побежали строчки: «Привет! Заказ сделан. Жди с вечерним вихрем. Черное – железо, красное – слово. Удачи!» Как всегда, коротко, и даже без шифровки неясно для непосвященного.
Машинально развеяв сообщение, я перебрался к окну, размещенному в эркере, и не без усилия распахнул одну из запечатанных на зиму створок. Студеный ветер заполоскал кисточки на портьерах и холодно лизнул кожу. Протянув руку, я выхватил из потока крошечный шарик.
Морфей, как и все жители Черных территорий, с большим удовольствием пользовался достижениями техники Белых. Но никогда не доверял ей действительно важные вещи, предпочитая древнюю и испытанную силу стихий.
Шарик я разломил в ванной, рассеянно прикинув, что, если бы Морфей вверил посылку стихии Воды со здешней системой водоснабжения, могли бы возникнуть проблемы. Мне на колени выпал, разворачиваясь, квадратик невесомой, но крепкой и упругой паутинной бумаги. На слегка сероватой поверхности аккуратно нарисована техническая схема. Часть чертежа была черной, часть – красной. Места особо важных сочленений и некоторые детали были вынесены отдельно и укрупнены.