Привычка к войне
Шрифт:
– Может змей ловит? Их тоже жрать можно.
– Ночи холодные уже для змей.
Из арыка тем временем начал подниматься дымок.
– В первую войну, говорят, собак жрали.
Сашу Малкина аж подбросило.
– Дебил, слушай больше, чего говорят.
Саша попытался прикурить, но руки у него тряслись, и спички
– У них тут собаки – видел какие? Это тебе не тузики вокзальные. А когда весь Город двухсотыми завален – думаешь, они голодными по помойкам шарились? Дебилы малолетние – порете всякую бредятину!
Разговор как-то заглох.
Когда Аксен вылез из арыка и подошел, все мы молчали, думая о своем.
– Ну что, кто смелый? Кто пробовать будет?
– Чего у тебя там, поварешка? – Заяц, как всегда первым начинал отходить от грустных дум, – показывай.
– Нет, – Аксен сунул Зайцу под нос накрытый крышкой котел, – нюхай, съедобным пахнет?
– Это не рыба, пацаны. Хотя – черт его знает. На куриный бульон похоже, с пряностями какими то.
– Надо в машине кроме соли еще лаврушку завести. И перцу. Что-то подсказывает мне, что не крайний раз я вас кормить буду.
Аксен поставил пару аппетитно дымящихся котлов между нами, снял крышки и мы полезли смотреть, чуть не сталкиваясь лбами. В котлах, полных до краев, под слоем кружочков жира, между листьями какой-то травы белели разваренным мясом лягушачьи лапы.
– Это сколько ты их угробил, на два котла то? – промолвил Еруслан, первым обретший дар речи.
– Ну, ты же видел, какие они здесь здоровые. Штук тридцать, наверное…
Стали решать, кто будет пробовать первым. Аксен в это время черпал бульон, дул на ложку, ел и нахваливал. А потом вдруг сказал:
– Смотри, сержант, идет кто-то…
Глава 14. Хлеб
– Здравствуйте,
Мы встретились со Стариком на мосту. Он посмотрел на меня усталым изучающим взглядом из-под кустистых седых бровей, криво усмехнулся и ответил:
– И ты будь здоров, солдат.
С минуту молча глядели друг на друга.
В лучшие его годы Старик был поистине гигантом. Даже сейчас, тяжело опираясь двумя руками на посох, он мог смотреть на меня сверху вниз, а его усталые плечи заслоняли от моего взгляда все село. Высушенные болезнью ноги, еле угадывавшиеся в вытянутых на острых коленях трениках, с трудом держали тело.
– Куда вы идете, уважаемый Хаджи?
Старик снова зыркнул на меня, потом отвел взгляд в сторону и заговорил.
– Не называй меня так, солдат. Я не совершал Хадж и не пойду уже. Мне этого не надо. Я шел говорить с тобой.
– О чем говорить, Дедушка?
Старик ладонью утер пот со лба, потянул себя за бороду.
– Что ты здесь делаешь, солдат?
– Служба такая, Дедушка. Стою, охраняю…
Он не смотрел на меня, он смотрел сквозь… Он видел мост через шумный канал, который поит поля. Он видел детей, что резвились в воде. Он знал, что так и должно было быть. И так оно и было когда-то.
– Охраняешь… Послали… Всех вас посылают, – старик говорил тихо, тягуче, как будто сам с собой, – своей головы нет у вас. Вам скажут – вы исполняете, вы не виноваты. Служба такая, долг! А то еще и бежите наперегонки… А те, – Старик ткнул пальцем себе за спину, на юг, – Аллаху задолжали. Шариат они вспомнили! Хотя Корана в руках не держали. Всех вас гоняют как овец, как свиней! – здесь старик снова испытующе посмотрел мне в глаза, – а вы убиваете друг друга. И никак не уйметесь.
Конец ознакомительного фрагмента.