Привычка убивать
Шрифт:
— Нашла я, Виктор Сергеевич, на улице пацана, — стала телеграфно объяснять Дежкина. — Мать у него пропала. А отчим мальчика что-то путался все, нес какую-то околесицу, мол, никуда не пропала, на работу ушла. Пьет этот отчим сильно. А на следующий день и сам исчез. Участковый в доме посмотрел — вещички он свои забрал. Вот думаю, надо его искать.
— А давно надо было, — кивнул Чубаристов. — Он, поди, и грохнул болезную.
— Да вот и я теперь думаю.
Клавдия вспомнила отчетливо тот день, когда
— Так ты будешь про Америку? — прямо-таки завыл Левинсон.
— Потом-потом…
— И еще, понимаешь, какая штука, — сказала Клавдия, — участковый в гараже нашел лопату со следами свежей земли…
— Ну, Клавдия, — раскинул руки Чубаристов, — я тебя не узнаю… Это ж ежу понятно! Чего ты ждала?
— Да-да, — кивнула Дежкина. — Не знаю, ждала чего-то…
— Ай, ну вас, зануды! — Левинсон обиженно поднялся из кресла. — Все дела, дела…
И исчез.
— А пацан что?
— У меня живет. Хороший мальчишка…
— Вот и найди его отчима. А мать…
Чубаристов не закончил, потому что дверь открылась и вошел Беркович.
— Клавдия Васильевна, по вашему приказанию…
— Садись, Евгений Борисович, дело тут такое…
Беркович сел, достал блокнот и ручку.
— Да, там тебя на вахте какой-то мужик ждет, — вспомнил он.
— Какой мужик? Я никого не вызывала…
— Смирнов, кажется…
— Кто? — поневоле поднялась Клавдия. — Смирнов?
— Кажется…
— Так это… отчим… — упавшим голосом сказала Клавдия.
Всю дорогу он сидел, опустив голову на грудь и рассматривая вороненые наручники. Клава видела это через решетку. То и дело оглядывалась, чтобы еще раз посмотреть на этого маленького тщедушного пьянчужку, который хладнокровно убил женщину и закопал на пустыре. А еще тенор…
Если только это он убил. Говорит, что не он. А кто тогда? Шаляпин? Станет человек закапывать труп, который нашел? Ведь сразу в милицию побежит… Хотя кто его знает.
Весь короткий допрос Смирнов обливался слезами и соплями, твердя одно и то же:
— Она уже была мертвой… Я испугался… Я боялся, что подумают на меня… Я как с ума сошел… Я закопал ее… Я не виноват… Я испугался…
— Здесь? — спросил водитель, останавливаясь у станционного рынка.
— Да-да, именно здесь. Вон там можно, метров через десять.
— Так бы и сказал. А то я уже мотор заглушил.
Машины припарковались стройным рядком, и все стали выгружаться. Люди потягивались, щурились на полуденное солнце, закуривали.
— Простите, а можно мне тоже одну? — робко попросил Смирнов у тут же подскочившего оперативника.
— А стопку тебе не налить? — тот протянул ему пачку. — На, держи. Давай веди
Смирнов неуверенно огляделся.
— Кажется, туда. Темно было. — Он, скользя подошвами по мокрому льду тропинки, зашагал между деревьями. Все потянулись за ним.
— Слушай, ты же у нас тенор. Спел бы что-нибудь, — посоветовал оперативник и засмеялся.
— Что, прямо здесь? — Смирнов оглянулся почему-то на Клаву и тоже захихикал. Как-то нервно захихикал, бегая глазками.
Боится.
Тропинка неожиданно кончилась у неизвестно как оказавшейся в лесочке садовой скамейки, почти утонувшей в снегу. Дальше пришлось пробираться по завалам какого-то старого мусора и почерневшим сугробам.
— Слушай, а ты ее поближе не мог закопать? — чертыхался Беркович. — У меня уже ботинки полны снега.
— Уже близко. Вон в той яме.
— Так, всем стоять. Начинайте, — Беркович остановился.
И сразу все забегали, начали расставлять метки, отмерять расстояния, Веня защелкал фотоаппаратом.
А Смирнов как-то испугался, стушевался. Отошел к дереву и старался никому не мешать. Клава смотрела на него, и ей вдруг стало его жалко. Странно, почему главным для всех сейчас является не живой человек, а мертвый?..
— Скажите, — она подошла к нему, — а это правда, что вы раньше тенором были, а потом вас уволили?
— Правда. — Он покраснел и опустил голову. — Я тогда заболел сильно, ангина у меня была. Голос и пропал.
— Понятно. Ангина…
— Скажите, Клавдия Васильевна, — он опять заискивающе заулыбался, — а может, снять с меня наручники? Рукам очень больно. Я же все равно не убивал.
— Нет.
— Да-да, я понимаю, — быстро забормотал Смирнов и покраснел еще больше. — Нельзя так нельзя. Ничего не поделаешь, придется потерпеть.
— Все, теперь можно копать, — сказал через несколько минут Беркович. — Где этот, как его, Смирнов?
— Я здесь! — встрепенулся Сергей и подошел к яме.
— Ну, показывай, как она лежит?
— Вон там голова, а там, под мусором, ноги. Земля мерзлая была, я копать устал и мусором ее забросал. А нашел я ее…
— Так, начали осторожненько. — Беркович кивнул двум милиционерам и отодвинул Смирнова в сторону.
— Вы недослушали, — продолжал бормотать тот, — я нашел ее…
— Знаем мы, где ты ее нашел! — зло перебил его Михаил. — Ты свое дело уже сделал. Теперь не мешай другим работать.
— Есть! Есть! — закричал один из милиционеров, и все на какое-то мгновение замерли. Это всегда так бывает, когда труп находят. Нужно себя подготовить перед тем, как осмелиться посмотреть. Нарисовать в голове всю картину, а то так сразу, нахрапом, можно или обблеваться, или сознание потерять. Правда, жизнь всегда оказывается покруче воображения, но все же…