Привычка убивать
Шрифт:
— М-м-м! М! — замычал вдруг из могилы башкир, оживленно размахивая руками и кивая в. сторону бюро. — М-м-м!!!
— Чего это он? — насторожился «гость» с пистолетом.
— Да по башке трахнутый, глухонемой! — досадливо скривился Трофим: судя по выражению лица, башкир понял, чего хотят «гости», и неожиданно решил оказать им безвозмездную помощь. Не иначе, с перепугу, бедолага!
— Глухонемой, говоришь? — отчего-то обрадовался агрессор и принялся строить Сане упорядоченные гримасы, быстро мелькая пальцами у лица. Башкир часто закивал, ощерился в улыбке и давай симофорить
— Он принесет гроб, — сообщил агрессор пару минут спустя — башкир выкарабкался из могилы и вприпрыжку припустил к похоронному бюро. — Я дал ему пять минут. Плюс минута — резерв. Если твой подручный не управится за это время, я буду считать, что он удрал и… в общем, буду вынужден тебя убить.
— Совсем чиканулся?! — обескураженно воскликнул Трофим. — Как он тебе в одиночку домовину припрет за пять минут? Она ж тяжелая! Да и крышка там! Он тебе все это добро полдня тащить будет!
— Он сильный, — невозмутимо заявил «гость». — Я не настаивал — он сам вызвался. А двоих я вас отпустить не могу — сам понимаешь…
Башкир успел. Не прошло и пяти минут, как со стороны ворот показался накрытый крышкой некрашеный гроб, неспешно плывущий по аллее на могучей спине глухонемого.
— А... — разинул было рот Трофим, оборотившись к агрессору.
— Я ему сказал, чтобы веревку тоже принес, — предвосхитил возможный вопрос «гость» и мрачно подмигнул совсем уже протрезвевшим глазом. — Ты не переживай — все будет нормально.
— Хорошо — гроб, — деревянным голосом напомнила о себе вроде бы слегка успокоившаяся дамочка, таращась остекленевшими глазами на Трофима с башкиром, отдиравших наживленную гвоздями крышку. — Это хорошо… Это по-нормальному… Почти что по-нормальному… Это…
— Увел бы, — угрюмо буркнул Трофим, не глядя в сторону парочки. — Гляди — в ковре не полезет, разворачивать будем. Опять истерику закатит.
— А вы попробуйте, может, полезет, — не послушался агрессор. — Гроб большой, а труп… гхм-кхм… ну, в общем, попробуйте.
— Чего тут пробовать! И так видно… — возразил было Трофим, но, напоровшись на непреклонный взгляд мужика с пистолетом, безнадежно махнул рукой и кивнул башкиру: давай, раз-два, взяли!
Прав оказался сторож, не подвел наметанный глаз. Коврик в домовину помещаться никак не желал — как взяли, так и положили обратно.
— Я ж сказал! — бросил Трофим. — Ну и что теперь? Уводи, будем разворачивать.
— Я никуда не пойду! — хрипловато взвизгнула дамочка, отталкивая своего спутника, который попытался было поднять ее с земли. — Я хочу видеть, как вы положите!
— Давай, разворачивай! — скомандовал агрессор, обнимая дамочку и таким образом пытаясь перекрыть ей сектор наблюдения. — Давай — только быстро, на три счета!
Могильщики резво развернули ковер. Внутри оказался щедро залитый кровью труп молодой, изящно сложенной женщины в изорванном пеньюаре на голом теле.
— От бля, изверги — такую красоту загубили! — тихо ругнулся Трофим, подхватывая труп за
— Ну ни хера себе… — выдохнул сторож, осторожно укладывая свою половину в гроб, и, стараясь не смотреть в лицо покойницы, потянулся за крышкой. Трофим никогда не смотрел на лица «клиентов» — старики учили, что следует избегать этого, а то сниться будут.
Башкиру Трофим в свое время также разъяснял, отчего не стоит глазеть на лики умерших, но Саня был еще молод, глуп и наставлениям старших, как это подчас случается в таком возрасте, внимал без должного прилежания. Поместив свою половину в деревянное ложе, он тоже было потянулся за крышкой, как это сделал начальник, но несколько замешкался и, воспользовавшись случаем, не преминул рассмотреть мертвую женщину. Любопытство обуяло. Тело молодое, прелестное, приковало взор ущербного парня — даром что в посмертном слепке страшной агонии застыло тело, а ведь не утратило от этого какой-то нездоровой, специфической привлекательности!
Да, зря он это сделал. Не стоит смотреть на лица умерших, если в этом нет крайней необходимости. Нужно следовать советам старших, даже если эти советы тебе преподносят в форме корявой жестикуляции, далекой от совершенства…
Несмотря на то что гортань покойницы была размозжена, а тело ниже уровня шеи сплошь залито кровью, лицо ее практически не пострадало. Саня три раза хлопнул густыми ресницами, всматриваясь в это лицо, озабоченно нахмурился и перевел взгляд в сторону дамочки-истерички, которая упрямо высовывалась из-за плеча мужика с пистолетом, пытавшегося загородить от нее погребальное действо.
— М-м… — башкир встретился взглядом с дамочкой, поперхнулся и, побледнев, как внутренность кокоса, начал вдруг хватать ртом воздух, будто его внезапно поразил приступ астмы.
— Ну че ты застрял?! Слюной подавился, что ли? — досадливо воскликнул Трофим, заметив некоторое несообразие в поведении своего подручного и, ничтоже сумняшеся, гулко хлопнул его широченной ладонью промеж лопаток.
Башкир утробно икнул, пришел в себя и, ухватившись за противоположный конец крышки гроба, на автопилоте принялся помогать старшему. В сторону парочки, давшей им работу, он более смотреть не хотел, так же, как не желал заглядывать в лицо покойницы. Отпала охота…
Когда работники придали могильному холмику подобие прямоугольника, мужик с пистолетом вздохнул с облегчением и, приблизившись к надгробному камню, поинтересовался:
— Могилка-то чья? Ну, в смысле, если это… ну, если мы захотим навестить, или… — Он не договорил, отчего-то смутился и протянул руку, чтобы сорвать Трофимову фуфайку, умышленно наброшенную на камень так, чтобы скрыть надпись.
— Это пустая могилка, — напрягшись, соврал Трофим и втянул голову в плечи: сейчас его «прикол» может вылиться в самые непредсказуемые последствия. — У нас тут много таких — резервных. А на камне можно выдолбить все что угодно. Скажи — что, мы сделаем.