Приятная женщина с цветком и окнами на север
Шрифт:
Она (подпевает Пугачевой). «Все могут короли…»
Он (подпевает). «Все могут короли…». (Хохочет) Она (играя). Воту кого голос по правде тембристый… Так она поет — просто загораюсь вся… Такая темпераментная. (Сурово) Карту положите на место — вы уже две лишних забрали.
Он. Черт! (Печально) А раньше мог…
Она. Просто глаза надо иметь
Играют.
Слушайте, неудобно… вы в третий раз…
Он. Да?
Она. Да! Дурак.
Он (молча встал, походил по комнате, совсем сурово). Ну все! Давайте по-настоящему. (Сдает карты)
Она. Это вы хотите сказать, что до этого не по-настоящему?
Он. Я ничего не хочу сказать. (Играет)
Она. Если ничего сказать не хотите — не говорите. А за словами следить надо — не маленький… (Подпевает песне за стеной) «На тебе сошелся клином белый свет…».
Он. Песня хорошая, старинная. (Подпевает) «Но пропал за поворотом санный след…».
Оба поют хором.
Она. Послушай…но, по-моему…
Он. Да?
Она. Да! Ду-рак. (Бросая карты) «Я, говорит, шулер, профессионал». Но хоть один раз выиграть можешь?
Он. Если хотите знать — я бы выиграл у вас сто раз! Тыщу!
Она. Да?
Он. Да!
Она. Ну что же не выиграешь?
Он. Не могу!
Она. Это почему же?
Он. А потому что… Потому что… Потому что я поддаюсь вам!
Она. Ох, умру! Держите меня! Поддаетесь! Это почему же?
Он. А потому что, когда мне человек нравится… Когда я влюбился…
Она. Словами-то не бросайтесь!
Он. А я не бросаюсь! (Орет) Когда я влюбился — я не могу выигрывать! Я с ходу голову теряю! (Орет) Я мечтатель! Я вам, что ли, зря про учительшу рассказывал? Я, может, из-за своей любви десятилетку не кончил! Люблю вас, Аэлита Ивановна, уважаемая, с первого про вас рассказа! Вот так!
Она. Вы… вы… дурак в пятый раз! Все! (Бросая карты) И играть не умеешь… И «Огонек» кончился…
Он. Ну что ж… как обещался… (Встает) Ухожу. (Не двигаясь с места) Из тепла да в холод.
Она молчит.
Свернусь на лавке вокзальной. (Не двигается) Дыханием согреюсь… перетерплю до утра…
Она (пытаясь распалиться). Аферист!.. Бандюга!..
Он. Трое суток к вам ехал…
Она. Опять! Опять! (Чуть не плача) Уходи…
Он. А я не возьму.
Она. Ну что ты от меня хочешь?.. Вконец измучил…
Он (скромно). Ничего я не хочу… Поступайте, Аэлита, уважаемая, как совесть подскажет.
Прошел месяц.
Комната Аэлиты. Аэлита и Федя с цветами.
Позвольте, Аэлита, уважаемая, букетец вручить.
Она. Вы не обидитесь, если я ваши гвоздики на кухню выставлю… А то геранька ревнует к другим цветам и вянет… В меня, видать, я тоже ревнивая.
Он. Позвольте, я попою гераньку вашу. (Поливает)
Она. Вон, как лепестки к вам тянет… Ну до чего кокетливая — ужас!
Он. Очень я благодарный за то, что вы не выгнали меня тогда — в Новый год.
Она. Не надо об этом…
Он. А говорят, не верь приметам! А вот как же не верить?.. Жизнь будто по волшебству поменялась. Смотрите: я работаю в отличном месте — механик на станции техобслуживания «Жигули». Директор «Гастронома», инспектор ГАИ, и генерал, и ученый — будь они хоть трижды разученные — на чем ездят? На «Жигулях»! Значится, к кому на поклон пойдут? К Феде. Их, как говориться, много. А Федя — один… Нет, Аэлита, уважаемая, я за ту ночь всю жизнь вас вспоминать буду.
Она. Я прошу вас, не надо больше об этом, Федя…
Он. Как же не надо? Я утром от вас шел — будто летел… С тех пор и везуха пошла. Сердце, уважаемая, оказалось у вас такое большое… как… как…
Она. Как у коровы… Только у нее, говорят, сердце больше, чем бабье сердце. (Разливает чай)
Он (строго). Не надо корить себя!.. Не надо!.. Кстати, я премию получил первую и хочу пригласить вас, Аэлита, уважаемая, в ресторан. (Пьет чай)
Она. С удовольствием… Я очень давно не была в ресторанах, у Апокина моего была больная печень, и он всегда говорил, что в ресторанах есть вредно.
Он. Видать, просто жадный был.
Она. Не надо так, Федя… Все мужчины бережливые. У нас на работе Роза всегда говорит: «Если хочешь, чтобы мужчина тебя бросил, попроси у него взаймы»… А за что ж вы премию получили, Федя?
Он. Рацпредложение сделал… Я к технике очень способный. Меня даже один человек… Наливайкин фамилия… феноменом называл, честное слово…
Она. Федя, я люблю людей скромных.
Он. Да какое тут хвастовство, если я за эту свою техническую смекалку, можно сказать, «там» очутился.
Взрывы смеха за стеной.
Слышите, слышите, это «Вокруг смеха», точно, да?
Она. Иванов ведет… Так он мне нравится… Длинненький такой, симпатичненький. У нас на работе все так его любят. Даже наша сотрудница Розочка… Она тоже со мной спирт оформляет… так про него сказала: «Вот кому сколько хочешь есть можно. И сладкое… и пирожное — хоть три корзиночки!» Я прервала вас, Федя?