Приятно тебя общать
Шрифт:
– Я не о том! Я вела два видеоблога! У меня были десятки тысяч фолловеров! На меня было подписано пять медиаличностей! Они даже меня комментили… Моя страничка в «На Связи» в позапрошлом году попала в сотню самых посещаемых! А теперь…
Жена на миг оборвала свой монолог, замерла, как сурикат, чувствующий опасность. Но нет, Артёмка в соседней комнате только немного повозился, не просыпаясь. Продолжила чуть спокойнее:
– А сейчас мои видеоблоги плесенью покрылись. Полгода ничего не могу выложить! Я ишачу на двух Артёмкиных страницах, я пощу статьи от его имени, я ищу лайкеров, я комментирую записи его френдов. И это притом, что я не однокашница
– Ну милая… – мягко улыбнулся Виталик, – почему ты раньше не сказала?
– Я думала, это и так я-я-ясно…
Новый фонтан слёз. Новые утешения и поглаживания.
– Я думала, пока ребёнок не может сам выбрать свою сеть, ты будешь вести его страницу в «Однокашниках», а я в «На связи»! А ты свалил всё на меня-а-а…
И впрямь дурак. И впрямь свалил. Ну что ж, будет тебе, Виталик, наука.
– Малыш, ну не куксись. Я понял, принял, осознал. Ну прости меня. Ты права, а я неправ, – бормотал умный муж, исподволь запуская пальцы в Людины кудряшки. – Надо было сразу сказать. Мы так и сделаем. И у тебя освободится время на личную сетевую жизнь!
Солёный поток прекратился, светло-карие глаза любимой засветились победно и чуть лукаво.
– И-и-и?..
– И с меня сюрприз, естественно! – горячо пообещал муж, целуя Люду в ушко.
Та гладила щетинистые Виталиковы щёки и думала: «Ну и пусть он однокашник, а я связистка! Всё же я тогда не ошиблась, что бы ни болтала родня! Главное, что он меня понимает, как никто. Главное, что он со мной в реале».
Артёмка захныкал, и пришлось бежать к нему. Но сынишка быстро угомонился, и супруги пожертвовали энным временем сна ради дел сетевых – и реальных. Ведь даже если весь твой день принадлежит маленькому монарху, это значит только, что ночь – лично твоя!
16 апреля
16 апреля Дарья Петровна отмечала День смерти. Вставала в семь утра, одевалась во всё новое и чистое, покрывалась белейшим платочком и шла в церковь. Отстоит службу, исповедается, причастится. Потом домой, счастливая и довольная. Соберёт напечённые с вечера пироги с капустой – и на трамвайчике ко внуку в гости.
Его семья уже давно знала старушкину причуду. Когда-то давно потомственная гадалка Степанида предсказала Дарье Петровне: жить будешь долго, а смерть к тебе придёт 16 апреля. Та смеялась сначала, потом, годам к шестидесяти, стала верить, а с шестидесяти трёх – отмечать. В этом году в двадцатый раз. С лёгкими изменениями сценарий повторялся: церковь, ко внуку, с подружками встретиться и себя порадовать. Внук, погрубевший, ожиревший и обабившийся, относился ко Дню смерти равнодушно: чудит старая, со всеми бывает. Правнуки они были ещё совсем маленькие и каждому бабушкиному приходу с пирогами искренне радовались. Их мать раздражалась и про себя думала: «Скорей бы уж сбылось предсказание».
В этот раз Дарья Петровна сидела у внука часа три. Рассказывала семейные истории, показывала фотографии с никому не знакомыми размытыми лицами прошлого века. Перед уходом как всегда напомнила, где лежит письмо, которое нужно вскрыть после её смерти, где одежда, платок, иконка, где «гробовые».
***
Смерть носилась над полем боя. Очередная война была в разгаре, жатва обильная. Безносая
– Безобразие. Я не укладываюсь в график, – бормотала смерть. – Совершенно невозможно работать.
***
В два часа дня Дарья Петровна собирала давнишних подружек в кафе. Болтали, смеялись, шутили про 16 апреля, с наигранной весёлостью повторяли, какой это чудесный повод встретиться. Сначала не верили в роковую дату, потом убеждались и плакали, потом фаталистично выпивали винца и продолжали шутить.
Около шести вечера Дарья Петровна вернулась домой. Включила любимое кино, прихлёбывала какао и ждала. Ей было не привыкать.
***
Смерть едва волочила ноги, разбираясь с жертвами авиакатастрофы. График у неё был расписан по секундам, бесконечные перечни поставленных в очередь простирались аж на четыре года вперёд, и с каждой досадной помехой, с каждой незапланированной кончиной – ожидающих приходилось откладывать на потом.
***
Надушившись любимыми духами, Дарья Петровна читала и поглядывала на часы. Неужели опять прокол? Без двух минут новый день, а смерти всё нет. И вдруг посреди комнаты явилась фигура в чёрном плаще с капюшоном.
– Ну наконец-то! Я тебя жду-жду! – воскликнула бабушка.
– Вот и я твоя пришла, – буркнула смерть. – Готова?
– Давно. Но вообще-то я думала, ты с косой.
– Тьфу ты!
Смерть исчезла. Дарья Петровна торопливо помолилась перед иконой, схватила расчёску, два раза провела по волосам, потом кинулась на кухню отключать все приборы. Потом сообразила, что надо позвонить внуку, – рванула к телефону, но смерть появилась под задумчивые сонные гудки.
– В Камбодже оставила, – объяснила она. – Там у них мятеж, я после тебя снова туда заверну.
И тут труженица замерла, уставившись пустыми глазницами на часы. Одна минута первого. Смерть выронила косу, та стальным клювом впилась в паркет.
– Опять опоздала… Расплодилось людей, невозможно работать! Уж сколько наводнений, землетрясений, как ни стараешься вас проредить, а вы плодитесь и плодитесь! Все графики, все отчётности, все очерёдности летят ко мне, в тартарары! Ни вирусы, ни войны вам нипочём! У меня раковый больной третий год мучается, я к нему добраться не могу! К тебе уже пять лет не попадаю: то драка, то авария, то ещё что-нибудь! Камбоджа эта, будь она неладна…
– Подумаешь, на минутку опоздала, ничего страшного. Запишешь, что шестнадцатого…
– Да нет, это жульничество. Ладно, пора мне в Камбоджу. Но через год первым делом к тебе.
– Не надо первым делом. Я же не успею отметить твой День. Приходи вечерком. Я подожду.
И безносая исчезла.
Хорошо, когда тебя понимают и готовы подождать.
А хотела щенрика
Бывает, едете вы всей семьёй куда-нибудь на другой конец обитаемого мира к каким-то дальним (и географически, и генеалогически) родственникам. Из единомышленников – одна только младшая, вредная до невозможности, из развлечений – какой-то хлам позапрошлой эпохи, когда звёзды были молодыми. Мысли о вялотекущем путешествии угнетают, общение с семьёй раздражает, неведомые дальние тебе вообще не упёрлись: ведь сколько всего интересного можно было бы сейчас делать, так нет же!