Приятные вещи
Шрифт:
— Сейчас его цель масштабней всего, что мы можем себе представить, — сказала рыжеволосая. — И речь не об обретении магии, с этим-то он справится в любом случае. Знаете, что этого похода можно было избежать? Что он мог спокойно, безопасно и без малейших усилий получить магическую силу? Для этого нужен человеческий эмбрион.
— Всего лишь? — удивился парень. — У нас в доках можно найти хоть десять дур, доверившихся разным засранцам, а потом не знающих, что делать с ребёнком. Может быть, я тоже из таких детей, как и почти все остальные в приюте. У папы полно денег,
— Ули считает, — пояснила рыжеволосая, недовольно скривившись на слова сына, — что это неэтично. Что он не имеет право разрушать человеческую душу, пусть она даже полностью не сформировалась. Он до сих пор считает себя жалким, даже с его разумом не в силах понять, что я-то полюбила и вышла замуж не за ничтожество, а за великого человека.
— Мам, я знаю, что папа самый лучший, но давай это прекращать, — сказал парнишка.
— Что-то случилось? — удивилась девушка.
— Я не суеверный, но мы словно зачитываем погребальную речь и нахваливаем усопшего. А мне от этого как-то не по себе. Давайте просто дождёмся, пока папа огребёт от воробья, а потом поедем домой.
— А с чего ты вообще решил, что Ули огребёт? — спросил широкоплечий воин. — Не веришь в его силы?
— Я люблю его, считаю, что он самый сильный и умный, но этот воробей… Он ведь размазал сопли фениксу, размажет и папе. О, слышите, начинается!
Вся компания дружно подняла головы и принялась внимательно вглядываться в листву. Внезапно послышались возмущённые птичьи трели, громкий высокий свист, серии тихих хлопков и странные, ни на что не похожие звуки срабатывания разнообразных чар. Дерево несколько раз тряхнуло, с него посыпались листья и ярко-жёлтая пыльца. Снова раздалась серия взрывов, среди листвы возникла большая полупрозрачная сфера и, с треском ломая ветки, вылетела наружу. Внутри сферы, раскинув в стороны ноги и руки, находился пожилой мужчина. Его шевелюра была всклокочена, лицо покрывали кровоподтёки и гематомы, а с вытянутых сжатых рук срывались разноцветные потоки магии. Сфера рухнула на твёрдую землю, оставив внушительную вмятину, но старик остался висеть внутри. Двое маленьких розово-фиолетовых воробья вылетели из листвы и, набрав огромную скорость, устремились в сторону защитного барьера. Они ударили клювами опалесцирующий шар, сделали нарушающий все законы инерции разворот, вновь спикировали вниз и, размазавшись в едва заметные полосы, очутились внутри сферы. Сколь бы не пытался старик применить магию, но птицы были быстрее, они не только уворачивались разноцветных лучей, барьеров, разрядов молний и маленьких плазменных шаров, но и успевали контрактовать. Когда они ударяли в тело старика, их короткие клювики, такие безобидные с виду, легко вспарывали кожаную броню, но ничего не могли поделать с непримечательным серым комбинезоном, надетым под неё.
Старик делал новые попытки сопротивляться, но его магия, сколь бы быстрой и точной она ни была, не могла достать юрких птиц. Наконец, он нащупал ногами землю и, прикрывая руками голову, побежал
Птицы, ничуть не смутившись, вновь размылись в воздухе, и, исчезая, а затем появляясь, преодолели все преграды и вновь обрушили на спину и плечи старика целый град ударов своих маленьких, но острых клювов.
Пятеро всадников привстали в стременах и вытянули руки. Над ладонями у некоторых разгорелось разноцветное сияние, у юноши возле пальцев рук возникли десять маленьких ослепительно сияющих звёздочек. Воздух возле обоих девушек загудел от переполняющей его мощи и в нём начали вспыхивать яркие искры. Двое воинов спешились со своих ящеров и, пригнувшись в низких стойках, сжали в руках засветившиеся мечи.
Но никто не решился атаковать, явно опасаясь зацепить старика.
Картина, представшая перед их взорами, отдавала абсурдом. Большой, сильный, пусть и очень старый мужчина, убегал от двух маленьких воробьёв, каждый из которых мог поместиться у него в ладони. И какую бы магию он ни применял, ничего поделать с этими юркими птичками не получалось.
Но стоило ему удалиться от дерева на полсотни шагов, птицы, издав торжествующие трели, отстали и вернулись на своё дерево.
Спутники неторопливо направились к старику. Тот осмотрелся по сторонам, убедился, что врагов больше нет, и деактивировал защитные чары.
Юноша повернулся к широкоплечему воину и молча протянул ему руку ладонью вверх. Тот вздохнул, полез куда-то за пазуху, а потом отсчитал в протянутую ладонь пять ярко-красных монет.
Они переглянулись между и замерли, сохраняя каменные выражения лиц.
— Ладно, — проворчал старик, — можете не притворяться, все равно не поверю.
Словно по сигналу оба прыснули и громко расхохотались. Смех подхватил и второй худощавый воин, а губы обоих девушек искривились в улыбке. Рыжеволосая ловко соскочила с ящера, подошла к старику и взяла его лицо в ладони. Из многочисленных глубоких проколов на морщинистой коже перестала вытекать кровь, а сами раны бесследно закрылись, оставив в качестве напоминания только красные дорожки.
— Не волнуйся милый, — сказала девушка, приблизилась и мягко поцеловала его в губы, — мы что-то придумаем. На крайний случай у тебя есть перья феникса.
Старик посмотрел ей глаза, победно улыбнулся и сказал:
— Никаких крайних случаев, у меня всё получилось!
С этими словами он вытянул руку и разжал ладонь. На ней, окровавленные и помятые, лежали несколько перьев характерного фиолетового оттенка, перемешанные с сухими листьями, маленькими веточками и лесным мусором.
Широкоплечий воин повернулся к подростку, широко ухмыльнулся и вытянул руку.
— Папа, — недовольно сказал паренёк, возвращая полученные монеты в протянутую ладонь, а затем добавляя ещё пять таких же сверху, — у тебя по поводу перьев действительно какой-то закидон. Санд, я видел неподалёку хорошую дубину. Давай попробуем твой метод!