Приют для девушек
Шрифт:
Вчера она была совсем другая. Удивительно! Неужели можно так сильно измениться за одну ночь? Когда я увидел девушку сегодня, то был уверен, что мы подружимся и сработаемся! Я даже не сомневался. Итог оказался другим. Печально всё это…
Я мог бесконечно долго грустить, но работа «сама себя работать не будет». Вчера вечером приют напоминал тихий дом, сегодня здесь кипела жизнь. Чтобы несколько отвлечься от ситуации, я пошёл знакомиться с персоналом, заодно подумывая о том, где бы примоститься и позавтракать, обмозговывая вываленное на меня симпатичной помощницей.
Повар был хрестоматийным в моём представлении: кругленьким, румяным, с пухлыми ручками, дружелюбным и разговорчивым. Константин Борисович колдовал над кастрюлями и сковородками, рассказывая, как он счастлив на этой
Здесь же, на кухне, я познакомился и с нашими техниками, чистившими до поры картошку в соседнем помещении и оказавшимися на поверку разнорабочими. Первый – мужичок лет шестидесяти, невысокий, сухопарый, косматый, с рыже-бурой шевелюрой, напоминал дистрофичного медведя-карлика. Ещё он басил и раздражающе цокал, через слово поправляя очки-хамелеоны. Представился Людвигом Аристарховичем. Второй – полная противоположность. Рядом с ним можно было почувствовать себя очень маленьким. Два двадцать восемь и семь, по его словам. Рост внушительный, но при жутчайшей худобе и костлявости рук, со впалыми щеками и огромными, выпученными ярко-синими глазами, у меня складывалось ощущение, что я смотрю на шпалу со светодиодами. Ещё Виктор Борисович необычно шутил. Я не обижусь и на Бориса Викторовича, но лучше так не надо. Конец цитаты. Очень странная шутка. Мне не зашла. Но кто я такой, чтобы судить? Люди были приветливы, общительны и в какой-то мере с юмором. Пусть даже мной и не воспринимаемым.
Уборщиц я застал на выходе из дома. Очень интересные женщины. На мгновение мне даже почудилось, что я их где-то видел. Галина Васильевна и Елена Александровна, зеленоглазые брюнетки, не растратившие своего очарования, оказались двоюродными сёстрами, отчего у меня, так скажем, отлегло, ибо с самого начала знакомства с ними, меня одолевало чувство, что я малость не в себе. Если причин, объясняющих странную схожесть приехавших сегодня девушек, я ещё не нашёл, то похожесть уборщиц была вполне логичной при таком-то родстве. Не худые, не полные, крепкие, сбитые, весёлые, улыбчивые, да ещё выразившие своё непредвзятое мнение по поводу хамства Нинели, которая явно уже была у них не в почёте. Они посоветовали мне продержаться пару дней до приезда другого члена совета и с ним поговорить о своём статусе смотрителя. Даже акцентировали моё внимание на том, что обязательно надо рассказать всё о поведении Нинель. Галина Васильевна любезно приободрила меня и сказала пару слов о том, что во времена её работы в другом приюте, местный смотритель игнорировал выверты особо зарывавшихся советников, ставил их на место и в итоге сам попал в совет. Насколько это было правдой, я не знал, да и испытывать судьбу настолько пока не хотел. Елена Александровна сунула мне в руку мятную конфетку, подмигнула и побежала за сестрой.
На лавочке у фонтана, уже заработавшего и ловящего струями воды вездесущие лучи июльского солнца, сидели две девушки: врач Ольга Петровна и психолог Юлия Владимировна. Я поздоровался с ними, сел напротив, оглядывая местность, будто в первый раз. Сотрудницы не обратили на меня никакого внимания. Ещё не зная, кто из них кто, я прислушался к разговору. Через несколько минут ситуация прояснилась. Стоило прозвучать одному лишь имени. Девушки заметили меня и перешли на шёпот. Светло-русая Ольга, что-то тихо рассказывала шатенке Юле, отчего обе похихикивали, как школьницы. В своих одинаковых серых костюмчиках девушки напоминали учительниц. Через минуту они поднялись и молча ушли. Высокие, статные, больше похожие на моделей, нежели на представительниц своих профессий.
На улице было хорошо, и, несмотря на мою «никчёмность» и «номинальность», я просто так сдаваться не
В помятом конверте, который мне дала Нинель сегодня утром, оказался пароль для входа в программу и короткая памятка. Я включил моноблок, дождался загрузки. На рабочем столе, в нижнем левом углу, был единственный ярлык, который я и щёлкнул. Программа запустилась очень быстро. Потребовалось ввести некоторые данные о себе. Всё было очень типично: фамилия, имя, отчество, дата рождения, паспортные данные. Напоследок пришлось попозировать перед встроенной веб-камерой, – возможность прикрепить готовое фото отсутствовала. Началась проверка, и через несколько секунд мне было дозволено войти в программу, как говорится, «под своим профилем». Рядом с моей фотографией, в верхнем левом углу была надпись «Смотритель 6174». Прямо под фото был затемнённый светло-коричневый столбик, на котором друг под другом расположились три скромные строчки: «почта», «обращения» и «досье». Ниже оставалось ещё много места, но не моё дело решать, отчего выбрали такой странный дизайн. После минуты опытов, я разобрался, как всё-таки это приложение переместить в любой край экрана. Итог мне не очень понравился. Оставив всё, как было изначально, я ввёл указанный на бумажке пароль, зашёл в почту, тут же поменял пароль и принялся копаться в настройках.
При нажатии на мой портрет появлялось небольшое окно с вполне удобочитаемым шрифтом и радующее дополнительными возможностями. Вызвала у меня улыбку возможность поменять цвет столбика и текста по любому методу, хоть путём ввода любого из трёх вариантов цветового кода, хоть словами, последнее, кстати, немного удивило. Самой приятной была возможность комбинированного входа в программу, заключавшаяся не только в вводе пароля, но и в возможности распознавания лица и входа по отпечатку пальца. Маленький сканер для последнего находился рядом с кнопкой включения. Лично я такие моноблоки видел впервые. Активировав «максимальную защиту» и даже установив отключение дисплея через пять минут и переход в спящий режим при простое более пятнадцати, чего бы никогда не сделал на своём личном компьютере, я почувствовал себя человеком с манией преследования, но получил некоторое удовольствие и стал относительно спокоен. Заинтересовавшая меня кнопка с надписью «дополнительные функции» при нажатии потребовала ввод кода. Зная, что наивно надеюсь на чудо, я ввёл выданный мне пароль от почты, затем свои новые пароли, но итог был вполне ожидаем. Закончив с этим делом, я перешёл к другим.
Вчера я так и не ознакомился с небогатым набором принадлежностей, аккуратно разложенных на моём столе. Выполненные из дерева орехового цвета с золотой фурнитурой лоток для бумаг, подставки для бумажного блока и визиток, степлер и дырокол выглядели красиво, но меркли в сравнении с необычной вещицей, до этого мной не замеченной. Оригинальный держатель с фигурками стоящих на задних лапах антропоморфных волков на деревянном прямоугольном основании тёмно-серого цвета, отливающего дымчато-голубым с обилием чёрных прожилок, настолько мне понравился, что я, позабыв обо всём на свете, принялся, как ребёнок, разглядывать его.
Первым слева стоял чернющий волк, обхвативший передними лапами тёмно-серый трёхгранный механический карандаш, покрытый рядами чёрных точек, с блестящим клипом; в центре находился бурый волк, держащий матово-коричневую ручку с поворотным механизмом и позолоченным клипом, похожим на стрелу; последний же, серебристый, словно протягивал мне нож для вскрытия конвертов, стилизованный под катану, не имевшей цубы (гарды или крестовины, проще говоря), с глянцевыми ножнами и рукоятью приятного мягкого светло-серого цвета. Это было необычно и выглядело красиво. Естественно, маленькая катана «сделала моё утро» и на несколько минут вернула меня в безоблачное детство.