Приют героев
Шрифт:
Живого са-пэя видели немногие. Зато фарфоровых – сколько угодно. У тетушки Эсфири на полке стояли семь са-пэйчиков из фарфора. На удачу, злыдней от дома отгонять.
– Да.
И тут в беседу вклинился Амадей Вольфганг Трепчик-младший, чтоб ему икалось до конца времен!
– Мистрис Форзац, я велю мальчишке отнести вещи в ваши покои. За чем-нибудь следует присмотреть особо? Есть хрупкие, бьющиеся предметы?
– Есть!
Брюнетка сверкнула глазами, и хозяин невольно попятился.
– Разумеется! Я велю мальчишке быть очень осторожным. Очень!
– Уж сделайте милость, сударь, – подражая сухому тону дамы, прервала Трепчика вигилла. – Иначе потом не расплатитесь. И будьте любезны, сгиньте на некоторое время.
Она подмигнула новой знакомой: знай, мол, нас, хрупких и ранимых женщин!
Форзац в ответ смотрела на Анри с явным интересом. Даже лицо чуточку ожило. Теперь главное, чтобы рыбка не сорвалась крючка. Подведем сачок…
– Как зовут вашего красавца?
– Лю.
Услышав свое имя, пес поднял голову и с вопросом уставился на хозяйку. Не дождавшись приказа или ласки, равнодушно чихнул и отвернулся.
– Обученный? «Гладиатор» или «пастырь»?
Играешь с огнем, дорогуша. Не приведи небо, эта ушлая мистрис пустится в рассуждения о методах обучения са-пэев, приняв тебя за специалистку. А ты лишь краем уха слышала названия методик. Опытный псарь раскусит обман за минуту…
– Универсал. Школа «Песчаных Акул». У вас, простите, тоже са-пэй?
– К сожалению, нет. Хотела бы, но… У меня лошак-мирабил, а они с са-пэями – как сфинкс с виверной.
Дама участливо кивнула: знаю, мол.
– Так это ваш мирабил у входа?
– Да, это мой Гиббус.
– Они с Лю чуть не сцепились…
– Обошлось?
Анри поймала себя на том, что постепенно переходит на стиль собеседницы: скупой, отрывистый. Нет, так не годится! Иначе в итоге исчерпаем все темы, не добравшись до главного.
– Обошлось.
– Хвала Вечному Страннику! Скажите, Лю обучен брать некро-след?
– Да.
Брюнетка снова превратилась в ледышку. Длительная пауза перед ответом намекала на неудовольствие от поднятой темы. Ощущение, что перед Анри стоит уже не закупоренная склянка с духами, а наглухо запечатанная, закрытая на сто замков темница с узником, усилилось. И в глазках «красавца Лю» мелькнуло страстное желание откусить назойливой вигилле ногу.
Но отступать было поздно.
– Мне очень неловко… мы только познакомились!.. Увы, мне просто больше не к кому обратиться. Мистрис Форзац, поверьте, вы – единственная моя надежда…
– Я слушаю.
Словно поняв, что дала слабину, дама с собачкой поспешила уточнить:
– Я очень занята. Если это займет много времени…
– Нет-нет! Я уверена, мы справимся быстро! Надо, чтобы ваш Лю взял след остаточного послежизненного эманата…
Пальцы дамы принялись теребить край мантильи. На восковое лицо набежала тень. Мистрис Форзац определенно не нравилась история, в какую её пытались вовлечь. Но тень неожиданно оказалась двойной, на подкладке из мягкого, тёплого сочувствия. Анри вспомнились бредни стряпчего о теневых искажениях – и вещий, неразгаданный до сих пор
Вряд ли.
Хотя свадьба – к внезапной помощи, которой не ждешь…
– Кто-то из ваших родственников не нашел упокоения? А вы не хотите обращаться к властям? Во избежание огласки?
Ответить «да»? Сослаться на дядю-упыря, навещающего семью по вечерам? Войдите в мое положение, нам бы только отыскать дядюшкино убежище, а кол я сама обеспечу, не извольте беспокоиться…
Нет, не годится.
Значит, вынимаем из рукава козырного туза.
– Хуже. Возле этой гостиницы произошло убийство с отягчающим применением магии. Вы с Лю окажете неоценимую помощь следствию…
Вигилла повернулась к собеседнице в профиль, сделав клеймо «двух Т», украшавшее левую щеку, видимым для посторонних.
Результат превзошел все ожидания.
Тень превратилась в строительный раствор, воск – в гранитные плиты, а лицо дамы – в несокрушимую цитадель.
– Нет.
Ответ прозвучал, как пощечина.
– Подождите…
– Лю, за мной.
Мистрис Форзац резко повернулась и направилась к двери, ведущей на Черную половину отеля. Пес трусил следом, вывалив язык.
Вот тебе, подруга, и удачные предзнаменования! Вот тебе и туз козырей. Вот тебе и редчайший са-пэй, который, по слухам, берет некро-след лучше любого малефика. Придется теперь искать злополучного вредителя Андреа Мускулюса. Искать, уговаривать, убеждать, и вполне возможно, – с тем же результатом.
Вдалеке злорадно хохотал невидимка-Месроп.
– Так вы будете заселяться? – поинтересовался вернувшийся хозяин.
– Не толкайтесь!
– Вас здесь не стояло!
– Куды с быком? Куды?
– Дядя, мы в складчину! На всю деревню чохом прогадать…
– Сударыня с черной овцой! Оглохли?
– А? Где?!
– Ваша очередь!
– На куриных потрошках, оно в самый раз… на суженого-ряженого…
– Лучше на ягнячьей печени!
– На агнце, дурында, невесту раскатывают… а жениха – на курице…
Около центрального входа в Большой Гаруспициум бушевала очередь. Ожидая вызова, люди с наслаждением выясняли отношения, делились рецептами гаданий, осаживали настырных прохвостов, желающих проскочить «на рывок», и обсуждали процент сбываемости. Каждый имел при себе жертвенное животное, приведенное из дома или купленное на Туковом рынке – гаруспики работали только с парным мясом, категорически отказываясь от заморозки или строганины. Блеяли овцы, мекали козы, орали петухи, гоготали гуси, истерически кудахтали куры; полузадушенный баран издавал какие-то уж совсем непотребные звуки. Компания деревенских простофиль с трудом удерживала на растяжках матерого бугая с кольцом в носу. Бугай возражал, требовал свободы и норовил подцепить рогом унылую кобылу. Кобыла, похожая на лошадь Бедного Всадника, памятника герою отечества кондотьеру Огильи, стоически терпела.