Приют героев
Шрифт:
– С фон Шмуцем? Нет.
Стоп, подруга. Расслабилась, поспешила с ответом; забыла спросить, о какой именно светлости зашла речь. Эй, деревня, теперь твой ход!
– Бывает, – пожал могучими плечами Кош Малой. – А на вид похожи. Как в одной стае бегали…
Мерно покачиваясь в седле, Анри не уставала изумляться последним словам детины. Конопатый простак раскусил опытную вигиллу? Слово «раскусил» в применении к хомолюпусу выглядело зловеще. Тонкий намек? От увальня-недотепы? Или просто ляпнул наугад, без задней мысли?
Душа оборотня –
Будь ты хоть трижды м. в. к.
Мягкое кресло с подголовником – это хорошо. Скамеечка из палисандра, где можно удобно устроить босые ноги – отлично. Услужливый ногтярь – лучше не бывает. Спешит, красавец, тащит две серебряные ванночки с горячей водой, где плавают лепестки роз, листья сизой смородины и тычинки «козьих ноготков».
– Это обязательно? – усомнилась Анри.
– О-о-о! – ответила вся цирюльня мощным хором.
Стало ясно, что погружение рук в ароматную купель – неотъемлемая часть будущего священнодействия. В «Иридхар Чиллал» сотворение маникюра легко соперничало с творением мира из скандала Вечного Странника с Нижней Мамой.
Думать иначе означало впадать в ересь.
По зрелом размышлении, глянув на себя в зеркальный трельяж, вигилла решила ограничиться услугами ногтяря. Прическа растрепана вполне возвышенно, в художественном беспорядке, и вмешательства извне не потерпит. Зато ногти… При нашем способе накопления маны, дорогуша, ногти – больное место.
Анри хорошо помнила взгляд Конрада, брошенный на ее руки при первой встрече.
Ага, вот и наш пунктуальный фон Шмуц: топчется на пороге.
– Счастлива видеть вас, барон. Присоединяйтесь.
– Благодарю. Сударыня, вы в состоянии обеспечить конфиденциальность нашей беседы?
Квиз выглядел усталым и невыспавшимся. Усевшись в кресло рядом, он с видимым облегчением снял шляпу и парик. Без парика фон Шмуц выглядел заметно привлекательнее. Меньше официоза, что ли? Или баронам просто к лицу такие великолепные залысины?
– Разумеется. Экран Великого Немого – мой конек.
– Ваш конек пасется возле цирюльни. Когда я проходил мимо, он посмотрел на меня волком.
Овал Небес! Железный барон изволили пошутить?!
«Это к потрясению основ!» – сказал бы мудрый стряпчий Тэрц.
– Как вы определили, что злобный конек у цирюльни – мой? Допустим, на нем приехал владелец цирюльни…
– На мирабиле? В дамском седле? Я расскажу Иридхару, он умрет со смеху. И простит мне вчерашнее бегство посреди маникюра. К вашему сведению, такого предательства он не прощает никому.
– Вчера вам помешали насладиться до конца? Я дарю вам эту возможность сегодня. Хотя стричь ногти в конце недели – приманить легион мелких бесов. Уж поверьте опыту мантиссы!
– Не путайте вульгарную стрижку ногтей с высоким искусством маникюра! – возмутился квиз, багровея. – Лучше творите поскорей экран: мне есть, что сообщить.
– Минутку терпения, любимый! Скоро мы останемся наедине…
Для создания экрана ладоням Анри пришлось ненадолго покинуть ванночки. Презрев ужас в глазах цирюльников, потрясенных святотатством,
Все. Готово.
– Говорите спокойно, барон. Захотите дать указания ногтярю или стригунцу – пожалуйста. Все, что направлено вовне, экран пропустит.
– Ловко, – квиз хмыкнул с явным одобрением. – Ладно, давайте к делу. Сообщаю, что меня отстранили от расследования, как близкого родственника.
– Я знаю, – кивнула вигилла.
И обратилась к ногтярю:
– Мне, любезный, «улыбку авгура». Основной лак – «чайная роза».
– Чудесный выбор, госпожа!
Ногтярь извлек флакон со снадобьем для снятия старого лака: земляной жир, смягченный миндальным маслом, с целебным экстрактом алоэ и ягод дружинника падучего.
– Сэркис предупредил? – буркнул барон.
К фон Шмуцу спешил второй ногтярь, бренча инструментарием страшного вида. Анри содрогнулась, отдавая дань героическому барону. Быть здесь завсегдатаем – все равно что быть завсегдатаем пыточной. Еще и за свой счет. Сама она заранее позаботилась оформить встречу, как служебную, с оплатой из спецсредств казначейства Трибунала.
Если его светлость будет вести себя хорошо, и ему оплатим.
– Нет. Один случайный знакомый.
– Интересные у вас случайные знакомые… все видят, все знают… Теперь официально следствием занимаетесь вы и только вы, сударыня. А я – вольный стрелок, пребываю в отпуске до востребования. Наслаждаюсь теплом «Приюта героев», где свел знакомство с прелюбопытнейшими господами…
Барон протянул цирюльнику правую руку, и ногтярь соколом пал на добычу.
Экран Великого Немого, помимо охранных свойств, имел еще одно, побочное. Каждый из собеседников мог при желании воспринимать рассказ – или даже ряд мыслей другого, как цепочку самодвижущихся черно-белых картин. При этом звук исчезал, а краткий конспект речи бежал по нижнему краю экрана в сопровождении музыки – иногда тревожной, иногда комической. Так и сейчас: на фоне бравурных аккордов вступления к Четырнадцатой симфонии Брамвеля, поперек трудяг-ногтярей, тронулись в путь усталые пилигримы-слова:
«Орден Зари. Идеалы Добра и Зла, Света и Тьмы. Но засевший в Цитадели идеалист решил быть последовательным до конца. В природе чистого Зла – нарушать все и всяческие законы, лгать, предавать, бить в спину. Разве Черный Аспид не должен без колебаний воплощать в жизнь эти идеалы?!»
Над текстом сменяются призрачные лица, похожие на лаковые маски театра имперсонаторов. Одноглазая карга: атаманша шайки разбойников. Благообразный старичок: лекарь из провинции. Кош Малой, рыжий сластёна. Мария Форзац: шрам узкого рта сросся навеки. Еще один старик: широкие поля черной шляпы над одутловатым, рыхлым лицом. Таких дедушек, наверное, выращивают в подвале, пряча от лучей солнца. Маски располагаются веером: расклад карт в руках умелого шулера.