Приют охотника

Дункан Дэйв

Она открыла рот, чтобы закричать, и вдруг услышала знакомый голос:

– Ты ли это, любовь моя? Ты, Белороза, которая снится мне каждую ночь?

И Белороза узнала голос, и ее сердце чуть не разорвалось от радости!

– Да, это я, Белороза. А ты, правда ведь. Волнорез, любовь моя?

– Да, я Волнорез, – ответил мужчина, – и я, рискуя жизнью, пришел сюда, чтобы спасти тебя!

И тогда Белороза спрыгнула с кровати – да, я забыла сказать, что она была все еще прилично одета, потому что слишком горевала, чтобы снять красивое платье, и красивые каменья, и другие

ихние подарки – и обняла Волнореза, и он был даже выше и сильнее, чем царь, и она любила его больше даже жизни, и она подумала, что вот бы им с Волнорезом заниматься любовью каждую ночь – ну, я хотела сказать, почти каждую ночь – вместо Вандока.

– Скажи мне, дорогой, – спросила она, – как это ты оказался здесь, в самом сердце лагеря свирепых варваров?

– Это печальная история, любовь моя, – отвечал Волнорез. – Когда я ушел от тебя, я пошел в порт, чтобы сесть на корабль, который увезет меня в безопасное место, и понял, что не смогу уплыть, потому что жизнь без тебя все равно что не жизнь. И я сказал капитану, чтобы плыл без меня, а сам вернулся искать тебя. Но свирепые варвары увезли тебя раньше, чем я нашел тебя, и они жгли дома и убивали людей. Я сам сразился с несколькими и убил их всех, но тебя не нашел.

Потом вражеская армия пошла на Иомбину, и я пошел следом, и несколько верных друзей со мной. Мы узнали, что ты – царская пленница, и решили освободить тебя, но нашли не сразу. А теперь нас ждет корабль, который отвезет нас за море, и мы с тобой там поженимся и будем жить счастливо.

– Тогда пошли сейчас же, – сказала Белороза, – ведь я люблю только тебя, а царь Вандок – ужасный человек, хоть и такой хорошенький.

И они выбежали из шатра, но тут ночь осветилась множеством горящих факелов, и перед ними стоял сам царь Вандок, а вокруг него сотни свирепых воинов!

– Кто этот наглец? – вскричал он грозно.

– Я тот, кого любит Белороза, – крикнул Волнорез и как схватится за свой меч!

– Тогда ты должен умереть, – крикнул царь, – потому как я сам ее люблю и не позволю другому мужчине владеть ею! – И он тоже вытащил свой меч.

И они начали биться – Волнорез и царь Вандок, а Белороза в страхе смотрела на то, как они бьются, моля богов, чтобы человек, которого она ненавидела, не убил человека, которого она любила, а все свирепые воины стояли вокруг и тоже смотрели.

Царь был знаменитый боец, он зарубил много людей и победил во многих поединках, но Волнорез был тоже ему под стать. Мечи звенели и сверкали в свете факелов, и они все кружили, а все воины смотрели, потому что никогда не видели еще такого поединка!

И тогда царь остановился на секунду перевести дух, и он так вспотел, что весь блестел от пота, и тяжело дышал.

– Право, Волнорез, – сказал он, – я бился со многими знаменитыми воинами и всех убил, но такого, как ты, еще не встречал.

– Это все потому, что я бьюсь за женщину, которую люблю! – отвечал Волнорез. И он ни капельки не вспотел и дышал ровно!

И они схватились снова, и наконец Волнорез выбил меч из рук царя и приставил кончик своего меча к самому его сердцу.

– А теперь я убью тебя! – сказал он. – Потому

что ты опозорил мою любимую.

– Тогда все мои свирепые воины убьют в отместку тебя и ее тоже, – сказал царь. – Белороза, если ты скажешь мне, что любишь меня, я пощажу его жизнь и отпущу его.

– Я не могу сказать такую ложь! – крикнула царевна Белороза. – Я люблю одного Волнореза, и если вы его убьете, я себя тоже тогда убью! Вы можете за мной следить, но вы ведь не можете следить за мной все время, и я все равно убью себя, а не то мое сердце разобьется, и я зачахну и так умру! – И она обняла Волнореза.

– Увы! – воскликнул царь. – Это у меня сердце разбито! Я тебя тоже люблю, потому, что ты такая красивая, и потому, что ты храбрее всех женщин, которых я знал когда-то. И ни в чем, Белороза, я тебе не могу отказать. Так ступай с этим своим избранником, и пусть боги принесут тебе счастье.

И царь позволил Белорозе и Волнорезу уйти из лагеря, и они поскакали на корабль, и уплыли вдвоем за океан.

– Надеюсь, я вам понравилась, майне геррен? То есть не я, а мой рассказ. И майне дамен, конечно, тоже.

8. Интерлюдия

Я ощутил в животе неприятную пустоту.

Купец светился гордой улыбкой. Жена его сидела, скромно потупив взор, но глаза ее под длинными ресницами тоже сияли.

Молодой Гвилл сложился вдвое, закрыв лицо руками. Судя по тому, как сотрясались его плечи, он находился под воздействием каких-то сильных эмоций.

Лицо Фриды оставалось бесстрастным, зато сидевший рядом с ней мужлан ухмылялся как страдающий бешенством волк.

Морщины старой девы собрались в одобрительную улыбку; старый вояка казался не просто удивленным, он был потрясен, словно меч его в самый разгар сражения взял и растаял; служанка утирала счастливые слезы. До сих пор у меня не было возможности разглядеть ее лицо. Она оказалась на удивление хорошенькой, и я мог бы поверить, что за этими изящными чертами скрывается живой ум, не будь она так растрогана всей этой романтической белибердой.

Вандок – один из самых кровавых убийц в истории. В сравнении с Вандоком даже его прадед Ханнаил был невинным дитятей. Ханнаил по крайней мере приносил в жертву Холу только животных.

– Но это абсурд! – возмутился я. – Полный бред! Вы все это выдумали!

Актриса приняла обиженный вид.

– Ты хочешь сказать, ты можешь поклясться в том, что каждое из сказанных тобою слов – правда, майстер Омар? Ты действительно знаешь, что за мысли были в голове женщины, жившей двести лет назад?

– Небольшой поэтический домысел – это одно, а…

– Я не помню, – вмешалась старая дама, – чтобы мы договаривались говорить одну правду. Все, что требовалось, – это занимательность рассказа. Спасибо, фрау Марла, за впечатляющую историю. Нам всем понравилось… Правда ведь?

Менестрель поднял голову. Из его опухших глаз струились слезы.

– Это было незабываемое выступление, сударыня, – прохрипел он.

– Насколько я помню легенды, – пробормотал солдат, – Белорозе в конце концов все-таки удалось отомстить, а это означает, что она бежала. Я верно рассуждаю?