Приз
Шрифт:
Посчитав, что дистанция до отряда достаточная, более того он может их потерять, что было бы совсем уж глупо, Махов прыгнул с выступа.
10
Очередное нападение. Стало быть еще один модуль будет вскрыт и все его обитатели будут задушены едким дымом, а несколько десятков возьмут в плен с неизвестными целями. Так было и так будет теперь. И ничего с этим невозможно поделать, по крайней мере еще ни разу не удавалось.
Вскрыто уже пятнадцать модулей, погибло почти шестьдесят тысяч человек и сейчас к ним прибавится еще четыре.
Ремезов удивлялся только одному: почему аборигены тянут с уничтожением человечества? Зачем вскрывают модули по одному с интервалом в три-четыре дня? Почему не подготовятся как следует, и не налягут сразу на все модули, на половину или хотя бы сразу на треть, чтоб не возиться, так ведь они целый год будут атаковать.
На этот вопрос не было однозначного ответа.
Кроме того Ремезов, да и все остальные люди наверное тоже уже мечтали о наступлении жестокого лета. Когда даже гоблины не смогут переносить жуткую жару. До спасительного времени года оставалось совсем немного, еще месяц, но сколько при таких темпах сахарианцы успеют вскрыть модулей и сколько обречено? Еще не меньше десятка. Еще сорок тысяч человек.
Ремезов застонал от подсчетов и помассировал плечо и руку вдруг пронзенных болью.
Рана, нанесенная аборигеном почти зажила, но когда как сегодня Сахару накрывала очередная магнитная буря, она начинала нестерпимо ныть.
Ребенка удалось спасти и теперь он лежал в кроватке больше не нуждаясь в инкубаторе из-за которого его не смогли унести с собой аборигены.
Ребенком Ремезова и его похищенной жены Маргариты занималась жена другого похищенного гоблинами Эрика Махова.
«Нужно протянуть еще немного, – размышлял Антон Николаевич. – Инфицированные и отпущенные нами аборигенки вот-вот начнут болеть и заражать своих соплеменников».
Но тут в голову пришла неприятная мысль о том, что широкого распространения может и не случиться, ведь вот-вот наступит лето и все перемещения гоблинов прекратятся. Они будут переживать его в своих поселениях (в этом Ремезов был почти уверен), а значит заразится и вымрет лишь относительно небольшое количество сахарианцев.
Большой инкубационный период теперь играл плохую службу.
Хотя имелось несколько пробирок с средством с меньшим инкубационным периодом. Может воспользоваться ими? Ремезов подозревал, что у Черепа есть еще несколько пленниц.
«Нет, это ничего не изменит, – подумал Антон Николаевич. – Лето их запрет в своих селениях и вновь не получится широкого распространения заразы. Если уж и пользоваться средством, то только осенью, когда у гоблинов вновь начнется активное общение. Вопрос только в том, доживем ли мы до осени и сможем ли найти пленников для засылки инфицированных. Вряд ли пленницы «крыс» проживут так долго…»
Сработала сирена включавшаяся только по единственной причине – нападение гоблинов. От резкого звука заплакали дети к которым тут же метнулась Элен и подхватив на руки принялась их успокаивать.
Ремезов поспешил на пост, благо он находился недалеко.
– Где? – спросил Ремезов, посмотрев на мутившиеся от магнитной бури мониторы показывающих
Но тут все было чисто. Какими бы ни были сильными помехи, они не смогли бы скрыть стаю дельтапланов.
– С другой стороны модуля… – почему-то виноватым голосом ответил дежурный.
Ремезов посмотрел на указанный дежурным монитор. Там виднелся только один дельтаплан, летящий со стороны плато.
Но Антон Николаевич и не думал ругать дежурного из-за того, что тот поставил на уши весь модуль из-за одного дельтапланериста. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Чего это он? Заблудился что ли?
Дельтапланерист вдруг покачал крылом из стороны в сторону.
– Что за черт?!
Дельтаплан приближался и кто-то нервный из стрелков с максимально дальней дистанции пустил по нему зенитную ракету. Прямо перед треугольником раскрылся купол парашюта заряда.
Дельтапланерист среагировал с небольшим запозданием, рванул заряд и черный треугольник, качнувшись от ударной волны и осколков, стал падать на землю. Лишь в последний момент пилот смог выровнять полет, но приземление все равно оказалось жестким. Дельтаплан поломался превратившись в груду реек и кожи, но больше ничего не произошло, хотя обычно после таких падений он загорался от разбившихся зажигательных гранат, а в последнее время еще и взрывался от взрывчатки.
– Больше никого нет? – спросил Ремезов, подозревая какую-то игру гоблинов.
– Нету… – неуверенно сказал дежурный, указывая на все сильнее мутившиеся экраны.
Всю электронику пора было отключать, а то как бы не сгорела.
– Тогда его нужно подобрать. Нам нужны пленники.
– А вдруг это ловушка? Уж больно странно все это выглядело…
– Все может быть. Потому действовать максимально осторожно…
Антон Николаевич, понимая что сейчас мало кто согласится выбраться наружу опасаясь внезапного нападения хитрых гоблинов, сам пошел к гаражному отделению чтобы личным примером сподвигнуть на стремительную вылазку за пленником нескольких добровольцев.
11
Эрик открыл глаза, но они отказывались работать в полную силу. Он видел только серое пятно, где-то темнее, где-то светлее. Попробовал сглотнуть, но язык казалось прирос к нёбу. Отлепив его, он глухо простонал:
– Пить…
– Сейчас! – воскликнул знакомый голос и, Эрик почувствовав прикосновение к губам горлышка фляжки. – Пей!
Вода полилась в рот, Эрик сделал несколько глотков и чуть не захлебнулся.
В глазах по-прежнему стояла нечеткая муть, но серые тени задвигались, появились новые голоса. Среди них прозвучал еще один знакомый голос, уже мужской:
– Поставьте его на ноги, во что бы то ни стало!
– Мы делаем все что можем…
– Плохо делаете, учитывая, как долго он валяется!
– Мы очень ограничены в средствах…
– Да знаю я… но он должен поправиться. У него много ценной информации. В конце концов, он единственный кому удалось бежать от гоблинов. Хотя бы только поэтому он должен жить.
– Мы понимаем…
И снова темнота и беспамятство.
Махов наверняка сбился бы со счета, если бы ему в голову вдруг пришла такая мысль, как считать количество своих кратковременных пробуждений.