Призма и маятник. Десять самых красивых экспериментов в истории науки
Шрифт:
Британский физик девятнадцатого века Майкл Фарадей прославился своими лекциями в Королевском институте в Лондоне. Одна из самых популярных его лекций называлась «Химическая история свечи». В самом ее начале Фарадей характеризует свечу как «красивую». Он добавляет, что не имеет в виду красоту цвета или формы. Более того, известно, что Фарадей не любил яркие цветные декоративные свечи. Напротив, прекрасное, говорит он, это «не то, что выглядит лучше всего, а то, что действует лучше всего». С точки зрения Фарадея свеча прекрасна потому, что ее элегантная и эффективная работа основана на широком диапазоне универсальных законов. Жар пламени плавит воск, заодно образуя восходящие потоки воздуха, охлаждающего воск по краям, и таким образом формируя углубление. Поверхность
Но в чем же красота эксперимента? Эксперимент в отличие от картины или скульптуры динамичен. Он больше похож на драматическое представление, так как люди планируют его, организуют и наблюдают – с тем, чтобы получить те результаты, в которых они заинтересованы. Как узнать длину земной окружности, не протянув рулетку вдоль всего экватора? Как узнать, что Земля вращается, не взлетев в космос и не увидев этого собственными глазами? Откуда мы знаем, что находится внутри атома? Тщательным образом имитируя то или иное природное явление в лабораторных условиях – порой с использованием таких простых предметов, как призма и маятник, – мы добиваемся того, что ответы сами вырисовываются перед нашими глазами. Форма возникает из хаоса не чудесным, непредсказуемым образом – как кролик, появляющийся из шляпы фокусника, – а благодаря тому, что мы правильно организовали ее появление. Мы заставляем говорить величайшие загадки природы6.
Красота эксперимента заключается в том, каким образом он дает новую информацию. Из предложенного Харди сравнения научного доказательства и шахматной задачи можно сделать вывод, что красивый эксперимент – тот, который демонстрирует нам нечто фундаментальное относительно Вселенной, переворачивает наше представление о ней. Описание, которое Фарадей дал красоте свечи, наводит нас на мысль о том, что составные части эксперимента должны быть эффективным образом организованы. Как Харди, так и Фарадей полагают, что красивый эксперимент должен иметь однозначный результат, не требующий дальнейших обобщений и уточнений. Если в ходе красивого эксперимента появляются вопросы, то это вопросы к Вселенной, а не к самому эксперименту.
Все три упомянутых компонента красоты – фундаментальность, эффективность и определенность – постоянно встречаются в наиболее глубоких и систематизированных аналитических описаниях понятия прекрасного, которые на протяжении столетий выходили из-под пера философов и художников. Некоторые из них, от Платона до Хайдеггера, обращали первостепенное внимание на то, что прекрасное произведение связывает нас с чем-то большим, чем оно само, – с идеей Истины и Красоты. Это проникновение Единого во многое, Бесконечного в конечное, Божественного в земное.
Другие мыслители, такие как Аристотель, сосредоточивали внимание на структуре прекрасного объекта, подчеркивая роль симметрии и гармонии, значимость каждого его элемента. Третьи, среди них Дэвид Юм и Иммануил Кант, считали наиболее важным то особое удовольствие, которое в нас вызывает прекрасный объект. Порой мы даже не знаем, чего ожидаем, пока наши бессознательные ожидания не оправдываются. И тогда, глядя на этот прекрасный объект, мы делаем радостное открытие: «Вот то, чего я на самом деле хотел!» Эксперимент могут отличать все перечисленные достоинства, и тогда его по праву можно называть красивым: не в переносном смысле, неоправданно расширяя исходное значение слова, а совершенно «законным» способом, используя исконный смысл слова «красота».
В «Простаках за границей» Марк Твен описывает свой визит в баптистерий Пизанского собора, где ему показали знаменитую
«Трудно поверить, что этому скромному предмету мир науки и механики обязан таким гигантским расширением своих пределов! Его вид наводит на множество размышлений, и мне показалось, что передо мной возникла целая сумасшедшая вселенная качающихся дисков – трудолюбивых отпрысков этого степенного родителя. У него такое умное выражение, словно он знает, что он вовсе не светильник, а маятник – маятник, который для достижения каких-то глубоко обдуманных и загадочных целей изменил свою внешность; и к тому же не простой маятник, а самый первый маятник, маятник-патриарх, маятник-Авраам7».
В своей неподражаемой манере Твен дает ясное представление о красоте, которой может обладать даже самый простой эксперимент, если он открывает нам некую фундаментальную истину о мире, демонстрирует ее простым и непосредственным образом, так, что у нас не возникает никакой потребности в дополнительных доказательствах.
Раскачивание люстры; лучи света, проходящие сквозь набор призм; почти одновременное приземление падающих предметов с различным весом, брошенных одновременно; соотношения скоростей масляных капель – все это в случае правильной организации эксперимента способно открыть нам некие фундаментальные знания о самих перечисленных процессах и о Вселенной в целом. Эти опыты похожи одновременно и на пейзажи, которые восхищают, завораживают и просвещают нас, и на карты, благодаря которым мы находим правильный путь в окружающем нас мире. Эксперимент всегда предполагает возможность выхода за пределы обыденного. В качестве материала в нем могут использоваться самые обычные и простые вещи, но они служат неким мостом, соединяющим нас с областью высших смыслов и высшего знания. Красота ведет нас в мир идей, одновременно привязывая к чувственному миру, как любил повторять немецкий поэт и философ Фридрих Шиллер. «Красота – это момент перехода, как будто некая форма уже готова перелиться в другие формы», – писал американский эссеист Ральф Уолдо Эмерсон8.
Красота эксперимента может выступать в самых разнообразных формах, точно так же, как прекрасное произведение Баха отличается от прекрасного творения Стравинского. Некоторым из них свойственна красота, возникающая в результате совмещения нескольких всеобщих законов, другим – красота как следствие соединения разнородных и оттого казавшихся до сих пор несоединимыми элементов. Некоторые обладают особой строгой красотой и привлекают нас абсолютной простотой чистой формы, в других же отражается нечто высшее, захватывающее нас намеком на бесконечность возможностей природы и на ее грандиозное могущество. Но в большинстве красивых экспериментов присутствуют элементы всего перечисленного.
У вас может сложиться впечатление (вполне оправданное), что книга, которую вы держите в руках, представляет собой некую выставочную галерею. В этой галерее выставлены экспонаты редкой красоты, и каждый отличает его собственная структура, особый материал и присущее только ему очарование. Уверен, что далеко не все они придутся вам по душе в равной мере и ваш жизненный опыт, ваше воспитание, образование и ваши вкусы заставят вас что-то предпочесть, а на другое взглянуть с бо́льшим равнодушием.