Признаки жизни

Недоруб Сергей

— «Набат» — это я, — процедил сталкер.

— Не совсем. Это и я тоже.

— С каких пор?

— С тех самых, когда Грач меня принял, — ответил Самопал, слегка повысив голос. — И, пока никто не вышиб меня из клана, я остаюсь в нем. Ты плел мне эту чушь про законы клана с самого начала, так что теперь мы все в них дружно верим. Что ты мне сказал, для чего шел за мной? Доставить для суда!

— Я сам буду твоим судьей, — прошептал сталкер. — Судьей и палачом. Я уже вынес решение. Смерть.

— Жизнь, — сказал

Самопал. — Нас осталось двое, сталкер. У меня столько же прав выносить вердикты, сколько у тебя. Любое твое решение будет аннулировано моим. Ты не сумеешь убить меня, так как по правилам клана не получишь большинства голосов. Но есть другой способ…

Самопал повернулся к Шептуну затылком.

— Забудь про то, что ты «набатовец», — предложил он. Шептун не видел его лица, но понимал, что ренегат хищно лыбится. — Давай же. Ты ведь одиночка, так просто прибей меня. Никто не увидит, а я уже никому не расскажу. Никто не знает, что смелый и отважный воин «Набата» отступает от правил клана, если ему это выгодно.

— Нет, — ответил Шептун, всеми силами ища решение.

— Запутался в дебрях своей идеологии, сталкер? Нигде не сказано, что делать, если клан делится на две равные противоречащие части. Больше нет ни добра, ни зла, эти категории определяются кланом, а соглашение между сторонами не наступает. Замкнутый круг, Шептун. Ты служишь клану, ты ненавидишь меня по его правилам, но по ним же не сможешь убить. «Набатовец» не может единолично поднять руку на «набатовца». Сталкер, убив меня, ты предашь все, во что верил, обесценишь идеи, которые хотел распространить по Зоне. Сделай это, Шептун. А потом убей себя. Либо стань мною.

Шептун молчал. Правильно сказал Гиббон. Лишь перед лицом смерти рождается настоящее красноречие.

Сталкер ничего не мог сделать Самопалу. Он сам загнал себя в ловушку порочной логики. Выхода не было. Всеми силами Шептун желал, чтобы в живых остался хотя бы еще один «набатовец», игнорируя мысль о том, что это всего лишь поиски оправдания личной мести.

— Я верю в слово… — пробормотал сталкер. — Верю…

— Хорошо, — кивнул Самопал. — И каково твое слово?

— Я изгоняю тебя из клана. Ренегат повернулся к нему снова.

— Так не пойдет, — сказал он. — Сам ты можешь уйти, если хочешь, я соглашусь. Давай, а? История запомнит меня как последнего «набатовца», которого, безоружного, выстрелом в спину уничтожил вольный бродяга, потому что ему не понравилось, как устроен мир. И это было сделано после того, как предыдущих «набатовцев» вырезал конкурирующий клан. Запомните, дети, бродягу звали Шептун, и он вбил последний гвоздь в гроб «Набата». Ну как тебе? Звучит? Что история запомнит нас именно такими, я не сомневаюсь. Ведь ты слишком ценишь свое драгоценное слово, чтобы отступиться от него.

Шептун опустил автомат. Самопал вздохнул.

— Знаю, чего ты сейчас хочешь, — сказал он. — Чтобы

я ушел из клана сам. Сделал это красиво. И тем самым позволил бы тебе с чистой совестью пустить пулю мне в спину. Вложил тебе в руки оружие возмездия, зарядил тебя по полной. Зачем нужен автомат в руках, если его нет в сердце? Ведь так легко убивать, зная, что за тобой стоит истина. Так ведь, Шептун? Ты не можешь убить просто потому, что так захотел, ты ведь хороший, а хорошие не убивают. Разве что только плохих и по праздникам. Нет, тебе нужно благословение сверху. Ты одурел до такой степени, что просишь дать это благословение меня — человека, которого хочешь пристрелить во имя какого-то там уважения к вещам, суть которых сам не способен внятно изложить. Если ты приглядишься к трупам, то поймешь, что они хотя бы защищались. Но ты слеп и всегда был таковым.

Сталкер огляделся. Все было верно.

— Самопал, — произнес он, стараясь унять боль в голове. — Давай договоримся.

— О чем?

— Я позволю тебе уйти.

— Не думаю, что мне нужно спрашивать твоего мнения на это счет, — прокомментировал парень. — Но не суть. Чего ты хочешь?

Шептун протянул в его сторону кулак и разжал его. На грязной ладони виднелся небольшой четырехгранный ключ.

— А, это, — усмехнулся ренегат. — Да, знатная вещица.

— Что он открывает, Самопал? Скажи мне, и я забуду о твоем предательстве.

— Почему?

— Потому что таково мое решение. Не «набатовца», а вольного сталкера. Когда выйдешь за пределы Когтя, ты станешь свободным человеком. Я же не стану тебя преследовать, распущу клан, состоящий из меня же, и мы вернемся к нашему разговору при следующей встрече. Как люди, которых не сдерживают никакие рамки. Встретимся и решим этот вопрос, будь то в словесном бою или кровопролитном.

— Ты не станешь стрелять мне в спину? — спросил Самопал озадаченно. — Отпустишь меня просто так?

— Не просто так. Ты скажешь мне, что открывает этот ключ.

— А если ответ тебе не понравится?

— Я уже сейчас знаю, что он мне не понравится.

Ренегат вздохнул. Провел рукой по волосам, приглаживая их.

— Шептун, в прошлый раз я говорил, что этот ключ открывает дверь, которую ты не хотел бы открыть.

— Верно.

— Что ж, ты ее уже открыл.

Сталкер опустил глаза на ладонь. Ключ уже не блестел. Он весь потускнел и затупился.

— Свою связку Грач подобрал где-то в Зоне, — сказал Самопал. — Это самые обыкновенные ключи к каким-то замкам — может, к квартирам Припяти, к институту Агропрома, к военным бункерам, все равно уже не разобрать… Но не это важно. Шептун, это всего лишь дополнительный способ как-то тебя замотивировать. Чтобы ты терзался догадками, продолжал добиваться своей цели, надеясь, что этот ключ что-то откроет. Признайся, с тобой ведь именно это и произошло?