Признание этого мужчины
Шрифт:
— Я должна позвать медсестру.
— Нет, пожалуйста. Дай мне прийти в себя, пока они не начали тыкать в меня пальцами. — Его ладонь скользит от моей щеки к затылку, слегка надавливает, безмолвно сообщая приблизиться.
— Я не хочу причинять тебе боль, — протестую я, прижимаясь к нему, но он усиливает хватку, отчего его лицо напрягается. — Джесси.
— Контакт. Делай, что тебе говорят, — вяло огрызается он. Даже сейчас, когда ему явно очень больно, он невыносим.
— Тебе очень больно? — спрашиваю я, осторожно опускаясь рядом с ним.
— Я
— Нужно позвать медсестру.
— Скоро. Мне удобно.
— Нет, не удобно.
Я почти смеюсь, нависая над его раной, чтобы мягко прижаться к нему. Я дам ему пять минут, потом позову медсестру, и он ничего не сможет сделать, чтобы остановить меня — на этот раз, в прямом смысле.
— Рад, что ты все еще здесь, — бормочет он, используя ценную энергию, чтобы повернуться ко мне лицом и поцеловать. — Я бы сдался, если бы постоянно не слышал твой взывающий голос.
— Ты меня слышал?
— Да, это было странно и чертовски раздражало, когда я не мог тебя отчитать. Ты когда-нибудь будешь делать то, что тебе говорят? — в его тоне нет ни капли веселья. Это заставляет меня улыбнуться.
— Нет.
— Так я и думал, — вздыхает он. — Мне нужно кое-что объяснить.
Эти несколько слов заставляют меня напрячься.
— Нет, не нужно, — выпаливаю я, пытаясь отстраниться, чтобы позвать медсестру, но никуда не двигаюсь.
— Бл*ть! — выпаливает он. — Бл*ть, бл*ть, бл*ть, бл*ть!
Глупец борется против меня, но я первая сдаюсь, больше беспокоясь о нем, чем он о себе.
— Просто оставайся на месте и слушай, — резко требует он. — Ты никуда не пойдешь, пока я не расскажу тебе о Рози.
Рози. Это имя означает невыносимую сердечную боль и годы самоистязания. Ему давно следовало признаться в этом. Это объяснило бы так много его невротических привычек.
— Лорен была дочерью хороших друзей моих родителей, — начинает он, и я напрягаюсь, понимая, что сейчас узнаю всю историю. Не только то, что хотела бы услышать о его дочери, но и то, что касается психопатки, которая чуть не отняла его у меня. — Уверен, ты можешь представить себе типаж — хорошо воспитанные, богатые и очень уважаемые семьи в мерзком обществе, с которым мы были вынуждены мириться. Однажды мы баловались, и она забеременела. Нам было по семнадцать — молодые и глупые. Можешь представить себе скандал? На этот раз я действительно доигрался.
Он ерзает, вздрагивает и снова ругается.
— Наши семьи организовали экстренную встречу, и ее отец потребовал, чтобы я женился на ней, прежде чем об этом станет известно и нанесет непоправимый вред нашей репутации. Незадолго до этого погиб Джейк, и я смирился с этим, надеясь, что моя уступчивость поможет навести мосты с родителями.
Я закрываю глаза и крепче прижимаюсь к нему, вспоминая наш визит к моим родителям и его реакцию на мамино предположение, что он женился на мне из-за беременности.
— Брак по договоренности? — спрашиваю я.
— Да, но совместные усилия обеих семей проделали удивительную работу, убедив общество в том, что мы безнадежно
— Она любила, — шепчу я, зная, в каком направлении движется эта история.
— А я — нет, — тихо подтверждает он. — Через месяц после свадьбы я переехал в загородное поместье ее родителей. Все были счастливы, кроме меня.
Его пальцы лениво играют с моими волосами, и он болезненно вздыхает, прежде чем продолжить.
— Кармайкл дал мне возможность сбежать, и я, наконец, набрался смелости прекратить весь этот дьявольский фарс, но когда родилась Рози, я был полон решимости стать отцом. Эта малышка была единственной на планете, кто любил меня таким, какой я есть, без ожиданий или давления, она просто приняла меня в своей невинности. Не имело значения, что она была ребенком.
Все это наполняет меня огромной гордостью, но в этой истории нет счастливого конца. И это сокрушает меня.
— Она была настоящей папиной дочкой, — говорит он с нежностью. — Я не мог сделать ничего плохого, и знал, что в ее глазах никогда не сделаю. Этого было достаточно, чтобы заставить меня оценить образ жизни, в который я погрузился, пока Лорен была беременна. Кармайкл привлек лучшего адвоката, чтобы попытаться получить полную опеку над Рози, потому что знал, что она была моим спасением, но семья Лорен раскопала все грязные маленькие секреты, от Джейка до «Поместья» и моего непродолжительного образа жизни с тех пор, как я оставил Лорен, до рождения Рози. У меня не было ни единого шанса.
— А твои родители к этому времени уже переехали в Испанию?
Он тихо смеется и с шипением дергается.
— Да, сбежали от позора, который я навлек на семью.
— Они бросили тебя, — шепчу я.
— Они хотели, чтобы я поехал с ними. Мама умоляла, но я не мог оставить Рози в этой семье. На нее смотрели бы неодобрительно, как на незаконнорожденную, даже, несмотря на брак ее родителей. Это был не вариант.
— И что потом?
— Когда Рози было три года, я совершил самую страшную ошибку в своей жизни.
Он делает паузу, и я знаю, что он прикусывает нижнюю губу.
— Я переспал с Сарой, — тихо говорит он.
— С Сарой? — Я хмуро смотрю на его шею. Какую роль в этом играет Сара?
— Кармайкл и Сара были вместе.
— Вместе? — Теперь я осторожно выбираюсь из его объятий, но на этот раз он позволяет мне. Он прикусывает губу и тоже задерживает дыхание. — Сара и Кармайкл? Но я думала, он — плейбой.
— Он им был. С девушкой… — он вздрагивает, когда делает вдох. — И ребенком.
— Что?
Теперь я полностью выпрямляюсь.
— Продолжай, — настаиваю я. История развивается совсем не в том направлении, в каком я предполагала.
Он делает еще один долгий, болезненный вдох. Мне бы следовало сказать ему, чтобы он прервался и передохнул, но я этого не делаю.
— Кармайкл застукал нас с Сарой. Он слетел с катушек, забрал девочек и умчался.
О, Боже милостивый.
— Девочек? — Не знаю, почему спрашиваю. Я знаю, кто эти девочки.
— Рози и Ребекку.