Признания невесты

Хеймор Дженнифер

– Она и Себастьян Харпер – любовники.

Устремив взгляд через его плечо куда-то на стену, Серена замерла. После мучительно долгого молчания спросила:

– Как вы об этом узнали?

Он рассказал от начала до конца историю о том, что было в ту ночь, когда произошла драка в игорном доме, не опустив ни одной мелочи и закончив описанием того, как молодые люди прощались при расставании.

Ее взгляд переходил со стены на него, и она слушала, не шевелясь и не сказав ни слова. Наступило полное безмолвие и после того, как он окончил свой рассказ,

а взгляд Серены перешел с него сначала на кухонный очаг, потом на полки, вытянувшиеся правильными рядами вдоль стен. Наконец она снова поглядела на него.

– Благодарю за то, что вы мне об этом рассказали.

Голос у нее был низкого тембра, ровный. Голос Серены, каким он его помнил.

– Что вы намерены предпринять? – спросил он.

Она не медлила с ответом.

– Я, разумеется, обязана прекратить это.

Он медленно кивнул и сказал:

– Да, конечно.

И она была права – какой бы «идеальной» ни выглядела их связь со стороны, Феба и Харпер не должны ее продолжать таким образом. Ее семья ни за что не даст согласия на этот брак, и не только потому, что Харпер по уши увяз в долгах, но и потому, что страдал явным отсутствием самоконтроля. И хотя Феба обладала способностью утихомиривать его, это могло быть явлением временным.

– Могу ли я предложить… – Он запнулся.

Серена высоко приподняла темную бровь.

– Что вы хотели бы предложить, милорд?

Она считала, что он не вправе делать предложения насчет того, как ей обойтись с собственной сестрой, и была права. Однако он, видимо, не мог удержаться от этого.

– Я предложил бы вам не быть слишком строгой, когда вы станете говорить с ней. – Он наклонился к Серене, вглядываясь в лицо с самым серьезным выражением. – Я не думаю, что он обманывает ее. Я считаю, что их чувство взаимно и чисто.

Она заметно напряглась, а блеск в глазах приобрел холодный стальной оттенок.

– Это вряд ли имеет значение, – сказала она.

– В самом деле?

Она покачала головой, и это движение тоже было скованным, словно ей больно было поворачивать шею.

– Ни в коем случае. Они должны понять, что из этого ничего не может выйти.

Грусть и уныние овладели им при этих словах. Он понимал, что она права, но должен был спросить.

– Вы в это верите? Честно?

– Верю. – Так напряженно, так холодно смотрела она на него. – Моя мать и тетя уже запланировали сезон для нее на будущий год. Они надеются найти для нее хорошего мужа, и тогда, по моему примеру… – Она запнулась, перевела дух и продолжала: – Я должна выйти замуж за капитана Лэнгли, а Феба такая милая – остроумная и красивая. Мы все питаем надежды, что она устроит свою судьбу даже лучше, чем я.

При этих словах Джонатан ощутил горечь во рту. Серена никогда не сказала бы ничего подобного – схожие слова никогда не прозвучали бы в отношении того, что она особенно ценила. Быть может, она и есть Мэг в самом деле.

Он заговорил негромко и спокойно:

– Серена всегда верила, что браки по любви возможны, даже

если любящие неравны по своему положению в обществе. И не просто возможны, но случается, что бывают идеальными.

Она посмотрела на него, прищурив глаза и поджав губы, и сказала:

– Не говорите со мной о Серене. Я ведь уже просила не делать этого.

– Но что поделать, если мне хочется говорить о ней?

– Вам хочется причинять мне боль? Это так?

– Нет, никогда. – Он наклонился к ней. – Скажите мне, Мэг: мои слова о Серене в самом деле причиняют вам боль?

– Да, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

– Почему это так? – Каждое слово, которое ему удавалось вытянуть из нее, будоражило его душу, обжигало сердце, которое, казалось, готово было выскочить из груди.

Она смотрела на него в упор, и взгляд был холодным и твердым будто серый камень.

– Это напоминает мне о том, как вы поступили по отношению к ней. Как вы ее предали.

– Напоминает ли это вам и о том, что произошло между мной и Сереной до этого предательства?

Если такое было возможно, взгляд ее сделался еще более жестким.

– Нет, – ответила она все так же твердо. – Я ничего не могу припомнить об этом моменте.

– О каком именно моменте?

– О том самом, когда она обратилась к вам за поддержкой… во имя любви. И вы ясно дали ей понять, что она для вас ничто. Вы нанесли ей тяжелый удар.

– Я что-то не припоминаю, что вы были тогда поблизости, Мэг.

Губы ее скривились.

– Не была, – подтвердила она. – Серена сама рассказала мне об этом. Ведь мы с ней близнецы, если вы помните.

– О да, я помню. Но если вы припоминаете, я был одним из немногих, кто мог различить, кто из вас кто.

Она крепко стиснула губы и ничего не сказала.

– Выглядели вы идентично. Но только внешне. Во всем остальном между вами были очень большие различия.

Она помотала головой, медленно, из стороны в сторону.

– Я помню, – проговорил он, еще ближе наклоняясь к ней. – Я помню, как звучал голос Серены. Помню ее запах. Помню, где расположена каждая крохотная веснушечка у нее на носу, – их у нее было немного больше, чем у Мэг. Потому что она много времени проводила на воздухе и часто забывала надеть капор, к неудовольствию вашей матери, которая ее за это бранила. Я помню все ее привычки, даже самые пустячные, помню движения ее губ, выражение глаз. Я помню все.

Она встала с места, ножки стула громко царапнули о каменный пол.

– Я полагаю, вы сказали все, что хотели, милорд.

Он тоже встал, оказавшись с ней лицом к лицу. Заговорил, понизив голос и заглядывая ей в глаза, и явно не намеревался пропускать к выходу.

– Вы можете думать, что изменились. Даже можете считать, что вы Мэг. Но знаете ли, что я думаю?

Она нервно сглотнула, но взгляд ее оставался все таким же твердым.

– Я думаю, что на корабле погибла вовсе не Серена. Полагаю, это была Мэг. И по какой-то причине Серена решила притвориться ею.