Признания шпиона
Шрифт:
Между тем адвокаты обвиняемых морских пехотинцев заявили, что все расследование ВМСР было элементарным мошенничеством. По их словам, чрезмерно ревностные следователи ВМСР сфабриковали улики, подтасовали факты и запугали молодых пехотинцев.
Вертефей и ее спецгруппа не знали, что и думать. Дело принимало неожиданный оборот. Если верить ВМСР, Лоунтри и другие пехотинцы могли оказаться виновниками потерь 1985 года.
— Мы предположили, что они могли впустить технических специалистов КГБ в наиболее уязвимые отделы посольства, включая и резидентуру ЦРУ, — сказала Вертефей.
Отложив все остальные варианты, которые прорабатывались до этого, спецгруппа начала выяснять, действительно ли Лоунтри, Брэйси и другие охранники могли быть виновны в преступлениях, которые им
Посреди всей этой суматохи Пол Редмонд призвал на помощь Сэнди Граймс.
— Вы возненавидите меня за это задание, — предупредил он, — но мне нужно, чтобы вы составили опись всей документации, хранящейся в московской резидентуре ЦРУ, до последнего клочка бумаги. Придётся предположить худшее. Если КГБ действительно пробрался в посольство, мы должны знать, что он там нашёл.
Граймс взяла в помощницы Диану Уортен.
Граймс потребуются месяцы, чтобы собрать, скопировать и инвентаризировать более 60 тысяч страниц телеграмм, донесений и других секретных документов, которые сотрудники Управления нашли в папках, на столах и полках московской резидентуры. Прочитать, подшить и описать все эти материалы было задачей не из легких. Однажды, когда Граймс сортировала кипу разведывательных донесений, в кабинет вошла Уортен в ярком итальянском шарфе.
— Откуда у тебя этот хорошенький шарфик? — поинтересовалась Граймс.
— Это подарок Рика с Розарио, — ответила Уортен. — Розарио попросила меня отправить в Рим упаковки витаминов и в знак благодарности прислала несколько шарфиков.
— Ты шутишь! — воскликнула Граймс. — Это же шарф от Сальваторе Феррагамо. Он, наверное, стоит несколько сотен долларов.
Женщины были поражены. Рик никогда не отличался щедростью.
— Может, мне тоже начать посылать Розарио витамины? — пошутила Граймс.
Пока спецгруппа занималась нашумевшим делом морских пехотинцев, а Граймс с Уорген разбирали горы посольских бумаг, Управление узнало об аресте ещё двух шпионов. КГБ снова постарался сохранить аресты в тайне. Владимир Поташов, агент по кличке Мидиум, был задержан в июле 1986 года. Он работал в Институте США и Канады и сотрудничал с ЦРУ с 1981 года. Тогдашний министр обороны Гарольд Браун был немало удивлён, когда на переговорах по стратегическим вооружениям Поташов попросил его устроить ему частную встречу с офицером ЦРУ. Это был первый случай в истории Управления, когда министр обороны завербовал советского шпиона. До Управления также дошли слухи об аресте Владимира Пигузова, известного под кодовым именем Джоггер. Он был завербован в 70-е годы в Индонезии, но с тех пор, как в 1979 году вернулся в Москву, ЦРУ потеряло с ним связь. Его арест удивил Управление. Теперь стало ясно, что КГБ арестовывал как "новичков", проработавших всего восемь месяцев, так и тех, кто сотрудничал с ЦРУ восемь лет назад.
Аресты Поташова и Пигузова расширили список рассекреченных агентов до 12 человек. Вертефей уже была знакома с делами всех разоблачённых шпионов, но остальным членам ее группы приходилось изучать новое дело после каждого ареста. Они должны были узнать как можно больше о каждом агенте, его семье, работе, продвижении по службе и причинах шпионажа. Все дела были досконально изучены. У каждого было своё "лицо".
Одна из любопытных особенностей работы заключалась в том, что деятельность ЦРУ и КГБ часто как бы зеркально повторялась. При каждом аресте шпиона ЦРУ Вертефей и ее спецгруппа принимались за новое дело, прекрасно зная, что их противники из пятого отдела "К" тоже его изучают, но с совершенно другой стороны. ЦРУ пыталось выяснить, почему шпион был разоблачён. КГБ оценивал ущерб, причинённый шпионом. Спецгруппа знала, что кэгэбешникам придётся изрядно попотеть над делом Пигузова. Своё последнее задание он выполнял в академии, где готовят разведчиков-офицеров КГБ (аналоге Фермы ЦРУ). Там он имел доступ к документам, содержавшим настоящие имена всех новых сотрудников КГБ и подробные психологические портреты двух поколений офицеров госбезопасности. Обычно КГБ удавалось выбивать
ЦРУ не было единственной федеральной спецслужбой, расследовавшей потери 1985 года. ФБР сформировало собственную команду из шести человек для выяснения причин разоблачения его агентов Валерия Мартынова и Сергея Моторина. Тиму Карузо, руководителю службы контрразведки отделения ФБР в Вашингтоне, было поручено возглавить расследование. Он назвал операцию "Энлес" — в честь зловещего средневекового кинжала, которым закалывали в спину. Казалось, название было выбрано удачно. Узнав об "Энлес", Гас Хэтэуэй из ЦРУ предложил начать обмен информацией между ЦРУ и ФБР. Вслед за этим состоялось несколько совместных совещаний, и пару раз команды проводили ночные конференции за городом.
— Наши задачи не совсем совпадали, — сказала Вертефей позже. — ФБР опасалось, что у них в Бюро мог завестись "крот", а мы выясняли, что же творится в нашем Управлении.
12 июня 1987 г. корпус морской пехоты снял все обвинения с капрала Брэйси.
— Его признали невиновным не за недостатком улик и не из-за каких-то формальностей, — заявил на пресс-конференции адвокат майкл Л. Пауэлл. — Он невиновен, поскольку не совершал того, в чем его обвиняли. На самом деле ничего этого просто не происходило. Все было лишь фантазией сотрудников ВМСР. Просто фантазией.
Корпус снял все обвинения с Брэйси после того, как была поставлена под сомнение законность ведения допроса его и других молодых пехотинцев. В частности, у корпуса вызвало подозрение так называемое "признание" Брэйси. Два следователя ВМСР, которые допрашивали Брэйси 17 марта, получили от начальства указание "доложить о проделанной работе в течение 72 часов". Следователи заключили, что им дали 72 часа на то, чтобы найти Брэйси, допросить его и закончить расследование. На самом деле приказ означал, что они должны были составить отчёт в течение 72 часов после окончания допроса Брэйси. Из-за этого недоразумения агенты допрашивали Брэйси более 16 часов подряд, в течение которых они провели пяте тестов с "детектором лжи". В конце допроса Брэйси подписал признание. Но через несколько секунд, не успев покинуть комнату, где вёлся допрос, уже опроверг своё заявление. Позже он вспоминал, как один из следователей не удержался от торжествующего возгласа: "мы поймали шпиона!"
Тем же летом корпус морской пехоты снял все обвинения и с других морских пехотинцев. Над Лоунтри, однако, состоялся военный трибунал на основании его признаний о советской любовнице и "дяде Саше". 13 августа Лоунтри был признан виновным судом присяжных из 8 офицеров морской пехоты и приговорён к 25 годам тюрьмы. После суда он вновь подвергся длительным допросам со стороны ФБР, ЦРУ, Агентства национальной безопасности и других спецслужб США, и к началу 1988 года почти все пришли к одному и тому же выводу: ВМСР "запорола" следствие и сильно преувеличила так называемую "измену" охранников пехотинцев. Спустя почти год с начала расследования дела морских пехотинцев спецгруппа Вертефей была готова сделать такое же заключение. Результаты работы Нескьюра говорили о том, что Лоунтри и Брэйси лишь дважды дежурили на постах, через которые они могли пропустить сотрудников КГБ в посольство.
— Мнения все время менялись, — сказала Вертефей позже, — но постепенно мы убедились, что морские пехотинцы никак не могли сделать то, в чем их обвиняла ВМСР.
В начале 1988 года с этим согласился и Госдепартамент.
— По нашей сегодняшней оценке… русские не проникали в охраняемые помещения посольства, — заявил на пресс-конференции Роберт И. Лэмб, пресс-секретарь Госдепартамента.
В начале 1988 года Граймс и Уортен также завершили свою утомительную инвентаризацию резидентуры ЦРУ в Москве. Они доложили, что, если бы КГБ каким-то образом удалось проникнуть туда, он мог узнать имена всех арестованных шпионов, кроме одного. Шеф отдела Бертон Гербер, Гас Хэтэуэй и Пол Редмонд были удивлены. Никто и не предполагал, что в Москве хранилось столько секретных материалов.