Признания Ужасной мамочки: как воспитать прекрасных детей, пока они не свели вас с ума
Шрифт:
Ей нужно встать пораньше и одеться. Собрать школьные завтраки. Подписать дневники. Приготовить завтрак. Почистить зубы. Собрать портфели. Зашнуровать обувь. И сделать все это, пока дети не проснулись или не совсем еще проснулись. В удачный день мне удается выставить всех за дверь без особого ущерба. А в неудачный? Я задыхаюсь, и с меня градом льется пот в машине. Этого почти достаточно для того, чтобы я приняла решение оставить детей дома и учить их самой.
Да ладно, кого я обманываю? Лучше я просто пожалуюсь.
Вот когда меня учили этому , надо было слушать внимательнее.
Глава 23 Девочка, по второму кругу
Признания
• Я разрываюсь между желанием всего самого хорошего для своей дочери и ревностью от того, что у нее все получится лучше, чем у меня.
• Как мать дочерей, я понимаю, почему некоторые животные пожирают свое потомство.
• Сегодня дочь сказала мне, что больше никогда не будет со мной разговаривать. Ей три года. Зачем я опять хотела девочку?
• Годами я вымаливала девочку. Она родилась, и теперь я хочу, чтобы она была больше похожа на своего брата.
• Дочь намного красивее меня. Ничего не могу поделать со своей ревностью.
• Я покупаю дочерям красивую одежду и обувь, стараясь, чтобы они выглядели симпатичными.
• Если я не переношу свою дочь ребенком, что же на хрен ждет меня в ее подростковом возрасте?
• Всю жизнь я хотела девочку. Наконец она родилась, и это самый большой сорванец в мире. Я люблю ее, но не покидает чувство, что меня накололи.
• Не люблю учительницу моей дочери, потому что она красивее меня.
• Воспитывать девочку так трудно по сравнению с мальчиком. Не уверена, что смогу.
• Моя дочь плачет, только если я рядом. Думаю, что-то не так с ее ДНК.
• Я безумно завидую дочери из-за ее ног.
• Мои дочери – классные девчонки, я такой никогда не была. Я и горжусь, и завидую одновременно.
Когда я окончила седьмой класс, летом у многих из моих одноклассниц пошли месячные. Конечно, тогда мы не называли их месячными – их обозначали просто как «это». «Слышали, как у такой-то это случилось прямо на спортплощадке?» Или: «С этим она на вечеринку не пойдет». Или «Ты знаешь, что, когда это происходит, нужно лежать в темноте целый день?» Мы только и думали об этом, шептались об этом и… планировали это.
Девочки, у которых развитие шло по ускоренному графику, тем летом ходили в везунчиках. Неожиданно они стали опытнее и искушеннее остальных, которые каждое утро мчались в ванную проверять наличие сюрприза в трусиках-недельках. Я потратила бесконечное количество часов в бессмысленном ожидании того, когда же наконец превращусь в женщину.
Это случилось без особой помпы и в обыденных обстоятельствах в один прекрасный октябрьский день, когда я училась в восьмом. И это, несомненно, стало моим величайшим жизненным разочарованием на тот момент. Где гламур? Где чувство принадлежности к взрослому миру? Где восторг? Надо было бы сделать футболку с надписью: «У меня начались месячные, и все, что я получила, – паршивую прокладку размера макси!» Чистое попадалово. Вместе с прощанием с детством я получила прощание с возможностью уверенно носить кремовые трусики, спать на белых простынях и отплясывать, как заводная, на третьей неделе каждого месяца. Если в этом заключалось стремительное обретение женственности, то я, пожалуй, как-то больше предпочитала детство.
Конечно, жизненный опыт в качестве мальчика у меня отсутствует, но я точно знаю, что девочкой быть непросто: бурные эмоции, запутанные чувства, непонятные переживания и т.д. Сначала я прошла этот нелегкий путь сама, а потом мне посчастливилось родить дочку. И я начинаю понимать, что по второму заходу это может оказаться еще сложнее.
Я одинаково люблю всех своих детей. Если бы мое сердце можно было разделить на
Если бы мое сердце можно было разделить на части, это были бы три равные части, бьющиеся в унисон для каждого из детей.
Мои отношения с Лили – совершенно другая история. Глубокая любовь к ней смешивается с трепетом, озабоченностью, сожалением и надеждой. И все становится еще сложнее, когда я замечаю в дочери собственные черты. Она так эмоциональна: любит горячо, кричит громко, переживает сильно. Это иногда выглядит забавно, но чаще пугает. А самое страшное? Я отлично помню, что была точно такой же.
Мои отношения с подружками были настолько неустойчивыми, что я замазывала чернилами их имена в моем дневнике, а потом наклеивала сверху чистый кусочек бумаги, чтобы написать имя снова. Я помню, как вырезала отдельные лица из фотографий, а потом мне нужны были новые отпечатки, потому что мы помирились, и я снова хотела видеть эти лица на стенах моей комнаты. Мне объясняли, что «ненавидеть» – слишком сильное слово для описания чувств к девочке, у которой я ночевала на прошлой неделе, но я помню, что я испытывала именно ненависть. Меня всегда смущает насыщенность дружеских связей Лили, но я не должна бы смущаться – со мной было то же самое.
Я вижу, как Лили тайком съедает шоколадку, и вспоминаю, что вела себя точно так же, вступая в мир искаженного восприятия тела и проблем с питанием. Будет ли она годами кидаться из крайности в крайность, переживая, что ее тело плоское там, где не надо, и наоборот? Возможно ли вообще вырастить девочку, которая не будет испытывать подобных проблем? Как бы сильно я ни старалась, я чувствую себя полной неудачницей в этом вопросе. Может быть, я делаю неправильно, когда крашу губы перед выходом из дому? Может быть, мне стоит отказаться от педикюра, чтобы мои ногти на ногах выглядели естественно? Может быть, она начинает думать, что ее волосы некрасивые, когда видит, что я подкрашиваю свои? Меня мучают все эти вопросы.
Я вспоминаю, что в старших классах никогда не входила ни в какую компанию, а наблюдала жизнь сверстников как бы со стороны. И я надеюсь, что Лили сможет быть более общительной, сохраняя при этом ясное понимание своей индивидуальности. Но разве так возможно? Это все равно что смотреть на еду как на топливо и двигаться только по необходимости.
Я хочу для нее всего, о чем когда-то мечтала, но не получила: чтобы мальчик провожал ее домой из школы, чтобы у нее были близкие веселые подружки, чтобы она была уверенной в себе. В то же время как мать я хочу, чтобы субботними вечерами она подрабатывала нянькой – мне будет так спокойнее, потому что я буду знать, что она в безопасности и занимается понятным делом.
Меня очень беспокоит ее подростковый возраст. Если такой выплеск эмоций имеет место сейчас, что же нас ждет впереди? Я успокаиваю себя мыслью, что хуже уже не будет, но знаю, что это далеко не так. Я боюсь прыщей и маленькой груди, раздевалок и школьных танцулек. Я переживаю, что кто-то разобьет ее сердце и заставит ее усомниться в том, что она хороша. Я просто заболеваю, думая о том, что какой-нибудь урод за секунду разрушит ее уверенность в себе и доверие к людям, которые мы в ней так старательно воспитывали.